Жизнеописание иеромонаха Василия (Рослякова). «Духовность России — это Христос

«БАТЮШКА, у вас есть заветное желание?» - поинтересовался кто-то из прихожан у отца Василия. «Я хотел бы умереть на Пасху под звон колоколов», - ответил он, не задумываясь.

Разговор происходил в Москве, на подворье Оптинского монастыря. А спустя несколько лет в Оптиной Пустыни на Пасху были убиты трое монахов. Среди них - иеромонах Василий, в миру Игорь Росляков. Его земная жизнь оборвалась в 32 года.

Духовная сила

СЕГОДНЯ Игоря назвали бы харизматичным. А в начале 80-х друзья и знакомые говорили о нем: «человек-магнит». Игорь притягивал к себе взгляды всюду, где появлялся. Высокий, под два метра ростом, необычайно стройный, с густыми пшеничными волосами. С третьего класса будущий монах серьезно занимался водным поло. В его активе - звание лучшего игрока чемпионата Европы среди юношеских команд.

После школы Игорь поступил на факультет журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова. Выступал за университетскую команду по водному поло, в то время одну из сильнейших в СССР.

«Мы заметили, что Игорь стал носить нательный крест. Во время игры он прятал его под ватерпольную шапочку, - рассказывает советник председателя Госдумы Олег Жолобов , в прошлом игрок команды МГУ по водному поло. - В пост ел гречку, размоченную в воде, и сухофрукты. А нагрузки были большие. Кто-то ему однажды перед серьезным матчем попенял: «Игорь, ты у нас один из ведущих игроков. Вдруг сил не хватит?» А он ответил: «Прежде всего духовная сила важна». Тот матч мы, кстати, выиграли, потому что Игорь забил решающий гол».

Перемены в сознании Игоря начались на втором курсе, когда он познакомился с преподавателем МГУ Тамарой Владимировной Черменской, глубоко верующим человеком. Он стал частым гостем в ее доме, где повстречался со священниками, прошедшими лагеря. Тогда же Игорь впервые открыл Библию, стал ходить в церковь.

В Оптину Пустынь Игорь приехал в 27 лет. При постриге его нарекли именем Василий. «Отец Василий был на голову выше нас, - вспоминает один из братьев. - Мы пришли в монастырь молодыми и по запальчивости, бывало, начинали осуждать, а отец Василий молча выходил из кельи. Он никого никогда не осуждал».

Став монахом, отец Василий привел к Богу многих знакомых из «прошлой» жизни. Даже свою классную руководительницу Наталью Дмитриевну Симонову: «Помню свою первую исповедь и чувство неловкости, что я, учительница, должна исповедовать грехи своему ученику. И вдруг он так просто сказал об этой неловкости, что я почувствовала себя маленькой девочкой, стоящей даже не перед аналоем, а перед Отцом Небесным, которому можно сказать все».

Отцу Василию удавалось «достучаться» до разных людей. Однажды на московское подворье монастыря с видеокамерой приехала креститься важная пара из мэрии. Женщина сделала красивую прическу и не желала с головой окунаться в воду. Батюшка, которому предстояло крестить, смутился и попросил отца Василия его заменить. Тот прочитал настолько проникновенную проповедь, что женщина растрогалась до слез и думать забыла о своей прическе.

Все годы, проведенные в монастыре, отец Василий проходил в одних и тех же кирзовых сапогах. Даже когда летом в тридцатиградусную жару мама прислала ему легкие ботинки, он подарил их какому-то паломнику. Так же неприхотлив был и в еде. Монастырский повар тех лет вспоминает: «Придет, бывало, поздно, ближе к полуночи, и деликатно спросит: «А супчику не осталось?» - «Нет, отец Василий. Уже и кастрюли вымыли». - «А кипяточку не найдется?» Хлебушек да кипяточек - вот он и рад. Кроткий был батюшка. Тихий».

Знамение

…КАЗАЛОСЬ, Пасха 1993 года не предвещала беды. После праздничной службы братия отправилась разговляться в трапезную. Отец Василий лишь немного посидел со всеми за столом. Ему предстояло исповедовать в скиту. Было 6 утра. Батюшка направлялся в скит, когда спину пронзила дикая боль. Отец Василий упал, и на траву хлынула кровь, вмиг залив все вокруг. Его нашли через несколько минут. Рядом валялся меч с меткой «сатана-666». Раненого отнесли в храм к мощам преподобного Амвросия. Монах не мог говорить, но было видно, что про себя он молится.

Потом стало известно, что перед Пасхой отец Василий говорил игумену Ф., что ему явился старец Амвросий. Тот воспринял это сдержанно. Теперь стало ясно: старец являлся укрепить отца Василия в предстоящих страданиях. А мучился он страшно. Агония продолжалась больше часа. В этот же день за несколько минут до убийства отца Василия на монастырской звоннице были убиты еще два брата - монахи Ферапонт и Трофим.

Очевидцы вспоминают, что в день похорон было пасмурно. Несмотря на середину апреля, шел снег. Но, когда гробы вынесли из церкви, снегопад прекратился, небо прояснилось, выглянуло солнце. Тишину нарушило пение птиц. «Наша печаль растворяется в вере, что по смерти они живы», - сказал схиигумен Илий.

Каждый год в Оптину на годовщину убийства приезжают люди из разных уголков России. В прошлом году, на десятилетие, монастырь с трудом вместил всех желающих.

Люди молятся на могилах братьев о своих скорбях и получают помощь. Так, на могиле отца Василия женщина избавилась от опухоли. «У меня обнаружилась опухоль. Врачи назначили курс лечения, который я добросовестно проходила целый год. Однако толку от лечения не было, - рассказывает Людмила, в прошлом геолог, ныне монахиня. - Однажды я пришла на могилу отца Василия, там никого не было. Я обняла крест и впервые дала волю слезам. И вдруг почувствовала такую боль на месте опухоли, что даже присела. Казалось, из меня будто кто-то извлекал опухоль. Так продолжалось минут пятнадцать. А потом я почувствовала, что исцелилась. Во избежание искушения старалась об этом не думать, а просто радовалась состоянию легкости и здоровья. Но, видно, Господу было угодно засвидетельствовать мое исцеление. Вскоре я попала на УЗИ и как раз к тому врачу, который нашел у меня опухоль. Доктор был в недоумении: где же опухоль? От нее осталась только ямка».

Чудес, творимых на могилах братьев, за 11 лет накопилось немало. В Оптиной не сомневаются, что со временем их причислят к лику святых.

…Убийцу нашли скоро. Им оказался Николай Аверин , житель близлежащего райцентра. На следствии Аверин не скрывал, что он сатанист. При обыске в его доме была найдена разрубленная Библия и книги по черной магии.

Суда не было, поскольку Аверина признали невменяемым. Церковно-общественная комиссия требовала проведения независимой психиатрической экспертизы. Однако ее голос не был услышан. Дело об убийстве троих оптинских монахов и по сей день остается загадкой.

P. S. Несколько лет назад мама отца Василия - Анна Михайловна приняла постриг. Теперь она монахиня Василиса.

1960-1993 СТРАНИЦА ПАМЯТИ

Возможно ли спасение в современном мире? Для чего нужно читать Евангелие и выполнять утреннее и вечернее молитвенное правило? По этим вопросам много было сказано и написано угодниками Божьими в прошлые века. В данном разделе мы хотели бы кратко рассказать Вам о человеке, который жил в одно с нами время и на примере своей жизни показал что для того, кто твердо решил идти к Богу и не оставляет этой решимости на протяжении всего своего пути, не могут быть препятствиями никакие внешние причины (окружающая безнравственность и т.д.). В приведенных нами письмах иеромонаха Василия к его духовной дочери (его бывшей преподавательнице) даны конкретные советы о том, что нужно для того, чтобы приблизиться к Богу или, точнее сказать, как не удалять себя от Него. Уже сами письма дают достаточно полное представление о написавшем их человеке, о том, какого духовного уровня он достиг. Мы решили не останавливаться подробно на биографии отца Василия (подробнее о его жизни Вы можете прочитать в книге "Жизнеописание Оптинских новомучеников иеромонаха Василия, инока Ферапонта, инока Трофима. Благословенно воинство (Мученичество в жизни церкви). Свято-Веденская Оптина Пустынь"), а только очень сжато дополнить эти письма отдельными выдержками из его биографии, заимствованными (большей частью дословно) из вышеупомянутой книги.

С третьего класса Игорь начал заниматься водным поло и к концу последнего курса факультета журналистики (на который поступил в 1985 году) он уже стал членом сборной команды СССР. В команде Игорь пользовался большим уважением, его слово в случае возникновения каких-либо спорных вопросов всегда было решающим.

Каким образом в Игоре разгорелась вера в Бога, неизвестно, поскольку его внутренняя жизнь была закрыта для посторонних. Близкие к нему люди не могли оценить и те перемены в Игоре, которые были для них заметны. Когда после гибели иеромонаха Василия один из его товарищей по водному поло крестился вместе со всей своей семьей и стал соблюдать посты, он понял насколько непросто поститься, даже если сидеть дома. Игорь же соблюдал посты и во время соревнований, причем не ел даже рыбы. Товарищи боялись проиграть из-за него на соревнованиях, если он ослабеет из-за поста. Однажды Великим постом Игорь сказал одному из них: "Главное, чтобы были духовные, а физические силы после придут. Силы дает дух, а не плоть". Это высказывание Игорь подтвердил вскоре своей игрой в решающем финальном мачте, в ходе которого он забил много голов. Команда победила и тот факт, что Игорь постился во время соревнований, оправдал себя в глазах его товарищей.

Характер у Игоря по словам знавших его людей был самостоятельный, твердый и ровный. Как рассказала его учительница, преподавательница литературы: "Это был человек одаренный, отмеченный свыше. Ему рано стали знакомы понятия "долг" и "надо".

Игорь отличался нравственной строгостью, молчаливостью, скромностью, душевной красотой. Его не видели гневающимся или даже просто чем-нибудь недовольным. Он никого не обижал. Что касается профессии журналиста, Игорь получал приглашения сотрудничать в крупных московских газетах, но, зная о зависимости прессы от властей, отказывался. Всегда был тихим и скромным. В споры старался не вступать, говорил лишь тогда, когда спрашивали.

Никто не может сказать, откуда у Игоря появилась любовь к монастырям и к монашеству, что могло подвигнуть его к воцерковлению, где мог он приобрести глубоко христианскую культуру, которой ни в школе, ни в университете нельзя было научиться.

В 21 июля 1988 года Игорь приехал в Оптину Пустынь (до этого он уже не раз ездил работать во славу Божью в Псково-Печерский монастырь) и пробыл здесь до конца августа. Здесь он приходит к окончательному решению уйти в монастырь. Игорь едет в Москву, чтобы рассчитаться с миром.

17 октября 1988 года он прибыл в Оптину Пустынь, где он прошел путь от трудника до иеромонаха. Вот основные даты из монастырского периода жизни Игоря Рослякова/отца Василия:

5/18 апреля 1993 года – убийство в первый день Пасхи о. Василия и двух иноков (Ферапонта и Трофима) сатанистом.

Жившим с о. Василием в монастыре людям запомнилось его немногословие, склонность к уединению, строгое даже по монастырским меркам соблюдение постов. Те, кто слышал проповеди о. Василия говорят, что он был одним из лучших проповедников Оптиной Пустыни. Носил всегда старую рясу, на которой были даже заплаты, и сам стирал ее. На ногах кирзовые сапоги (с портянками по-солдатски): это были еще его послушнические сапоги. Кто-то вспоминал: "Батюшку Василия было слышно издалека: когда он шел, то сапогами гремел". Попытки переобуть его во что-либо удобное не удавались, так до конца жизни он в этой кирзе и проходил: зимой и летом, и в монастыре и в Москве на послушании, и во время поездок в Троице-Сергиеву Лавру (он учился заочно в Московской духовной семинарии).

Мы приведем только несколько воспоминаний об о. Василие из книги "Жизнеописание Оптинских новомучеников иеромонаха Василия, инока Ферапонта, инока Трофима. Благословенно воинство (Мученичество в жизни церкви). Свято-Веденская Оптина Пустынь":

Отец И.: "Исповедовался он кратко, цельно, по существу, без оговорок, объяснения обстоятельств, которые могли что-то извинить, смягчить, то есть без всякой пощады к своему ветхому человеку. Это было продуманное слово, это, действительно было покаяние – глубоко прочувствованное сознание своей греховности. Он старался избавиться от всего, что мешало его духовной жизни".

М.Л.: "Он нам говорил: нужно понять, что монашество заключается не в одежде, даже не в правиле, а в покорности воле Божией".

"Отец Василий был человеком очень большой воли. Мне кажется, что он никогда в жизни не опускал свое молитвенное правило, - говорит отец Ф. – Во время поездки в Архангельскую область мы с ним так уставали порой, что я думал: "Какое тут правило? Только бы рухнуть". А он качался, но все равно читал правило... Полунощницу читал каждый день, повечерие все вычитывал... Мы уже на ногах не держимся, падаем, а он все стоит, читает".

Легок был о. Василий на подъем, когда просили его приехать для исповеди и Причастия. Иегумен П. вспоминает: "Однажды в два часа ночи позвонили из больницы, сказав, что умирает православный человек и надо прислать священника. Я знал, что о. Василий перегружен до предела. Но кого послать? Этот стар, тот болен... И я постучался в келлию о. Василия. Вот что меня поразило тогда: он будто ждал моего прихода, был одет и мгновенно поехал в больницу. Причастить больного не удалось, так как он уже был без сознания, но всю ночь до последней минуты рядом с ним молился о. Василий.

Мы привели лишь немногие из воспоминаний об о. Василие. О. Василий и два инока, убиенные вместе с ним сатанистом еще не причислены к лику святых. Но они уже прославлены Богом через чудеса, совершаемые на их могилах и прославлены людьми, получившими помощь при обращении к этим оптинским новомученикам. Таких случаев много. Вот лишь один из них, на наш взгляд, наиболее яркий:

24 октября 1998 года, - пишет жительница города Козельска Л.В.Т., - на Собор Оптинских старцев я пошла после литургии на могилки новомучеников. К могилкам подошел паломник и, как-то странно и неловко прижимая к себе бумагу, попросил меня набрать в нее земли с могил новомучеников. "Разве Вы сами не можете?" – удивилась я. Но тут взглянула на его руки и мне стало стыдно: кисти его рук были бледно-восковые и, как у мертвеца совершенно обескровленные. Он не мог владеть ими. Я, конечно, тут же стала набирать ему земельки с могилок и говорю: "Да Вы хоть приложите руки к могилкам". Наклонился он над могилкой о. Василия, водит руками по земле. Вдруг засмеялся и сел на лавочку возле могилки, показывая мне свои пальцы: "Смотрите, - говорит, - руки живые, а врачи хотели мне их отнять". Чудо исцеления произошло у меня на глазах". Чтобы засвидетельствовать свое исцеление, паломник А.Н.А. после возвращения из Оптиной сходил к врачу, а вскоре от него было получено письмо с вложенной медицинской справкой, в котором он описал свое исцеление: " ... Я положил руку на могилку о. Василия и стал молиться о помощи. Минут через пять я почувствовал, что кисть руки потеплела, а в следующие десять минут пальцы порозовели и кровообращение восстановилось. В тот же день я работал в монастыре на послушании – возил на тачке дрова от разобранного сарая. Работал голыми руками, но руки не замерзали".

От себя еще хотелось бы добавить, что Господь сказал: "Будьте святы потому, что Я свят". О. Василий выполнил эту заповедь (он уже соответствовал ей еще до ухода в монастырь). Можно после прочтения этих кратких выдержек из жизнеописания о. Василия найти себе такие отговорки, что в отличие от него святость – это не наш удел. Мы, дескать, обычные грешники... Но ведь слова Господа обращены ко всем. "Будьте святы потому, что Я свят". Каждому Бог определил свое место в жизни, свой путь спасения и степень трудности этого пути, ибо Бог смотрит на сердце. Он знает, сколько Он дал нам талантов и сколько с кого из нас потребовать. Наше дело использовать то, что дано нам добросовестно, не ища себе поблажек и отговорок потому, что придет время, когда каждый должен будет дать ответ за прожитую жизнь. Что ответим тогда Богу (глядя на двери рая) за то, что могли делать, но не делали из-за нерадения, опять "я же не святой"?

Отец Василий, моли Бога о нас!

И еромонах Василий (в миру Игорь Иванович Росляков) родился в Москве 10/23 декабря 1960 года. Отец его, Иван Федорович Росляков, был человек военный. В годы Великой Отечественной войны он храбро сражался на Северном флоте, а затем продолжил службу в правоохранительных органах. Мать Игоря, Анна Михайловна, работала ткачихой на московской фабрике.

Рождение сына в семье Росляковых было долгожданной радостью, так как Ивану Федоровичу в то время исполнилось уже 43 года, а Анне Михайловне - 40. Вскоре после рождения мальчика счастливые родители крестили своего горячо любимого сына и нарекли его Игорем - в честь благоверного Великого князя Игоря Черниговского.

Семья Росляковых жила в Москве, в небольшой квартире пятиэтажного дома. Игорь рос очень добрым, смышленым и самостоятельным ребенком. Перед началом учебы в школе мама дала ему вешалку, показала место для школьного костюмчика и сказала: «Вот сюда, сынок, будешь вешать свою одежду». И Игорь сам, без всяких напоминаний, вешал костюм на свое место.

Учеба шла прекрасно. Память была просто великолепная. Он внимательно слушал то, о чем говорилось на уроках, а на следующий день с легкостью повторял сказанное и получал хорошие отметки.

Примерно с девяти лет Игорь начал серьезно заниматься плаванием. До этого он очень боялся воды, но все же поборол страх, сам пошел и записался в секцию по водному поло. Хотя телесное упражнение мало полезно (1Тим. 4, 8), - говорит апостол Павел, но Премудрость Божия устрояет так, что часто недуховные занятия Всемилостивый Господь обращает ко спасению души. Вот и Святитель Василий Великий еще в юности, до принятия крещения, настолько увлечен был светскими науками, что часто, сидя за книгами, даже забывал о необходимости принимать пищу. Но когда его любящая истину душа познала Единого и Всемогущего Бога, то приобретенный навык послужил к укреплению в монашеских подвигах. Так и Игорь, принимая участие в соревнованиях, становился мужественным, смелым, решительным. Стремление к победе порождало серьезность и целенаправленность. Все эти качества постепенно возрастали и укреплялись в душе будущего монаха, чтобы непостижимым Промыслом Божиим приготовить ее к подвигу и украсить мученическим венцом.

В те годы богоборческая власть стремилась уничтожить Православие и подменить его истинную суть. Разрушались прекрасные храмы, а на их месте строились клубы и кинотеатры. Детям внушали, что все верующие - темные, безграмотные, душевнобольные люди. Всячески распространяя клевету и ложные представления о Церкви Христовой, враг спасения рода человеческого сеял неверие и бездуховность в сердцах русских людей.

Еще в молодости, обманутый на первый взгляд правдоподобными идеями марксизма, отец Игоря, Иван Федорович, вступил в партию, но впоследствии, столкнувшись с лицемерием, ложью и коварством этой хитросплетенной веры в так называемое «светлое будущее», пошел в райком и сдал свой партбилет. Там его долго уговаривали, убеждали и даже угрожали. «Подумайте о сыне, - говорили ему, - ведь это может отразиться на его дальнейшей судьбе». Но Иван Федорович твердо ответил: «Сын мой сам свою дорогу найдет», - а двенадцатилетнему Игорю на его расспросы сказал: «Нельзя мириться с обманом, сынок».

Не станем пересказывать все те трудности, с которыми пришлось столкнуться Ивану Федоровичу; лишь отметим, что мужество, искренность, простота, правдолюбие и сердечная доброта его, без сомнения, были плодами того православного воспитания, которое он получил от своих благочестивых родителей. При себе он всегда носил маленькую иконку Пресвятой Богородицы, помнил наизусть молитву «Отче наш» и 90-й псалом «Живый в помощи Вышняго», который не раз спасал его на фронте от неминуемой смерти.

Не станем скрывать от боголюбивого читателя того, что может принести пользу душе, и не умолчим о том, что Игорь, проводя жизнь в безбожном обществе, в детские и ранние юношеские годы не имел веры в Бога. Бывало даже так: наученный в школе безбожию, он отказывался от вкушения крашеных яиц, которые по православному обычаю красила на праздник Пасхи его милая мама, Анна Михайловна. Но как не тотчас обрел покаяние мытарь и не сразу обратился ко Христу апостол Павел, так и юная душа будущего мученика Христова не от утробы матери прияла непоколебимую веру, хотя доброе зернышко ее Господь наш Иисус Христос незримо посеял в сердце своего верного избранника еще от младенчества.

В ту пору вошли в моду джинсы. Игорю особенно нравились джинсы с заклепками и металлическими застежками. Он стал просить родителей, чтобы купили и ему такие. Но стоили они не дешево. Мама, удивляясь, спрашивала: «Что же это за брюки, и почему они так дорого стоят? Пойдем, сынок, я посмотрю. Если хорошие, то, так и быть, купим». Придя в магазин, Анна Михайловна взглянула на прилавок и развела руками: «Вот так джинсы, - с удивлением сказала она, - и за эти страшненькие серенькие брючки платить такие большие деньги? Нет, сынок, обойдешься и без них». Безропотно принял Игорь решение матери, и даже почти позабыл про свое желание, но вскоре получил от нее разрешение купить «серенькие брючки» за границей, ибо там они стоили намного дешевле. И вот, после очередной спортивной поездки, он привез желанные джинсы. Надев голубую футболку, которая так подходила по цвету к новым «брючкам», Игорь отправился в школу. Но учительница сразу же отправила «модника» домой переодеваться в школьный костюм.

С раннего возраста интересовался Игорь различными «чудесами» науки. У него была толстая тетрадка, в которую он записывал всякие открытия, необычные случаи, странные катастрофы, - словом все, что было ему интересно. Отчасти и это побудило его впоследствии поступить на факультет журналистики Московского государственного университета.

По ночам Игорь любил сидеть в своей комнате за чаем - «по-купечески», как он говорил, и любоваться мерцанием звезд на ночном небе. Его открытая душа трепетала, восхищаясь величием вселенной, не имеющей, как ему казалось, ни начала, ни конца. Сердце внимало молчанию ночи, исполняясь необычайным восторгом. В такие минуты Игорь брал в руки карандаш и писал стихи. Так, наблюдая окружающий мир, ту премудрость, с которой он сотворен, и поражаясь чудом творения Божия, Игорь понял, что у каждой вещи есть творец. «Ибо если временное таково, то каково же Вечное? И если видимое так прекрасно, то каково Невидимое? Если величие неба превосходит меру человеческого разумения, то какой ум возможет исследовать природу Присносущего?» Но Кто же Он, сотворивший такое великолепие? Кто Он, установивший порядок во вселенной? Кто Он, давший человеку закон духовный и совесть, так мучительно жгущую за грехи?

Однажды утром Игорь услышал, что за окном духовой оркестр играет траурный марш: кого-то хоронят. Он выглянул в окно и увидел людей, несущих на руках гроб. За гробом шли близкие умершего. В чью-то семью пришло горе. Игорь задумался о тайне жизни и смерти, о том, что ожидает человека там, за гробом. Его пытливый ум не мог согласиться с идеей о полном исчезновении человека, о которой он читал в школьных учебниках.

Благодать Божия, незримо спасающая и подающая душам мир и радость духовную, попускает человеку внешние скорби, и это необходимо, потому что скорби не позволяют душе зачерстветь и охладеть. Они научают состраданию и порождают смирение, без которого все теряет свой смысл. Благо мне, яко смирил мя еси (Пс. 118, 71), - говорит пророк Давид. И нередко бывает, что человек, не имевший веры в Бога, посредством смирения, через терпение скорбей, обретает ее.

Когда Игорю шел 19-й год, внезапно умер отец. Смерть эта была настолько неожиданной, что глубоко потрясла юную душу. Он сразу возмужал, стал молчаливым и задумчивым. Вскоре после смерти отца Игорю приснился страшный сон. Проснувшись в холодном поту, он включил свет в своей комнате, разбудил мать, и потом долго не мог успокоиться. Но о том, что именно приснилось ему в ту ночь, так никому и не рассказал.

Может быть, Господь известил его о муках, которые уготованы грешникам после смерти, а может быть его еще неокрепшая душа увидела день своей мученической кончины в то Пасхальное утро 1993 года.

Покажи мне, Владыка, кончину мою,
Приоткрой и число уготованных дней,
Может, я устрашусь оттого, что живу,
И никто не осилит боязни моей.
Приоткрой, и потом от меня отойди,
Чтобы в скорби земной возмужала душа,
Чтобы я укрепился на крестном пути
Прежде чем отойду, и не будет меня.

Путь к Богу

Игорь взрослел. Для него, как и для всякого приходящего в совершенный возраст человека, мир открывался по-иному. Прошла беззаботная детская мечтательность, а на ее место заступила суровая действительность. Ненасытный мир с его безбожным лукавством, алчностью и корыстью, который, по слову Апостола, весь лежит во зле (1 Ин. 5, 19), все чаще открывал пред юношей свое настоящее лицо.

Мало-помалу, посредством различных скорбей и искушений, дает Бог человеку познать, что жизнь наша есть пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий (Иак. 4, 14). И если человек проводил ее в наслаждениях греховных, предаваясь беззаконию и нечистоте, то душа его исполнится зловонной испарины и будет вечно пребывать в смраде своих страстей, жегомая мучительным огнем. Напротив, душа праведная, как благоухание кадильного дыма, приносимого в жертву Единому Всемогущему Богу, обрящет вечную радость и веселие райское.

По окончании школы Игорь выступал на соревнованиях за команду автозавода. Позже, поступив на факультет журналистики, стал играть за университетскую команду. Учась в университете, Игорь очень скоро понял, что журналистом работать не сможет: писать лживые статьи он не хотел, а бороться в одиночку с закостенелой неправдой не видел смысла. Единственным утешением для души в то время по-прежнему оставалось ночное созерцание таинственных звезд, которое сопровождалось рождением новых стихов-размышлений.

Бывало так, что ранней весной Игорь открывал окно и с наслаждением вдыхал свежую ночную прохладу. Последний весенний снег искрящимися снежинками падал на пол, и на подоконнике вырастали тонкие хрустальные сосульки. Удивительное небесное мерцание вызывало чувство умиротворения, и на душе становилось легко и спокойно. Воистину говорит пророк: Небеса поведают славу Божию (Пс. 18, 2). И для этого не нужно ни знание языков, потому как у неба один язык, известный каждой душе, ни музыкальной грамоты, так как песня небес звучит в каждом сердце стройной, незабываемой мелодией. И как тот, кто слышал прекрасное пение, дарующее душе неописуемую радость, вряд ли стал бы поносить певца, а наоборот, испытывал бы к нему добрые чувства, так и истинная любовь к творению незримо переходит на Творца.

Всякое время года имеет свою красоту. Но Игорю все же ближе была осенняя пора. Она напоминала о том, что у каждой вещи есть не только начало, но и конец, и все подлежит тлению, кроме души. Он уже начинал понимать, что тело христианина, подобно осеннему древу, на время умирает, чтобы воскреснуть райской весной для вечного лета. Иногда вечерами Игорь гулял по осеннему Кузьминскому парку, вороша листву, наслаждаясь красотой осенней природы и размышляя над ее тайнами и загадками. В такие вечера он приходил домой особенно задумчивым. Заботливая мама, замечая его грусть, спрашивала: «Отчего ты сегодня какой-то невеселый?» Но Игорь спешил уйти в свою комнату, стремясь побыть наедине со своими раздумьями. Он снова садился у окна, брал в руки карандаш и писал стихи. А когда становилось особенно грустно, начинал благодарить и славить в рифму все благое. И - о, чудо! - от этого на душе становилось светло и легко. «Печаль века сего имеет человек оттого, что не благодарит Бога, - говорил он, будучи уже иеромонахом, - апостол Павел призывает нас благодарить за все и радоваться, непрестанно взывая ко Господу покаянным сердцем».

Особенно любил Игорь прославлять «Россию избяную» - древнюю Святую Русь. О том, как дорога была ему Россия, свидетельствуют многие стихи, написанные им в то время искренне и от чистого сердца.

Иногда он уезжал куда-нибудь в деревню и там, несмотря на плохую погоду, подолгу гулял под дождем, а на вопрос, как он может столько времени проводить на улице в такое ненастье, с улыбкой отвечал: «Это моя погодка!» И действительно, это была «его погодка». Мокрые, опустевшие деревенские улицы, неповторимое благоухание и шелест осенней листвы под дождем доставляли душе его удивительное тихое чувство.

Однажды, будучи на соревнованиях в Голландии, Игорь познакомился с молодой переводчицей - голландкой. Они стали переписываться. Вскоре пришло время ехать на очередные соревнования в Канаду, но Игорь попал в список «невыездных». Ему предъявили обвинение в «шпионской связи с иностранными гражданами». Сильно переживал Игорь такую несправедливость, но это событие оказало большое влияние на его дальнейшую жизнь. Казалось бы, что тут хорошего? - Ложь и клевета. Но Премудрый Промысел Божий искусно устрояет все ко спасению души. Преподаватель истории, прихожанка одного из московских храмов, обратила внимание на то, что Игорь чем-то расстроен. Она расспросила его и посоветовала обратиться к священнику.

И вот Игорь впервые переступил порог храма. А ведь часто так трудно бывает сделать этот первый шаг! Но когда человек с Божией помощью находит в себе силы прийти на первую исповедь, какое успокоение приобретает его душа! И чему можно уподобить сей покой? Где найти слова, чтобы описать его? Ибо где Бог - там и мир. Как умилительно бывает видеть людей, только что обратившихся к вере! Это оттого, что великое множество Ангелов пребывает в веселии о душе сей, и радость небесная, подобно благодатному огню, нисходит в верующее сердце. Душа без устали благодарит Бога и сладостно взывает: «Христос Воскресе!» и вся Церковь Небесная восклицает: «Воистину Воскресе!» Воистину Воскресе Христос в душе, проснувшейся от греховного сна и воскресшей для жизни вечной!

Возвращаясь домой из храма, Игорь летел, словно на крыльях. Ему казалось, что служба незримо продолжается. Беспечные птицы, усевшись на ветвях деревьев, допевают хвалительные стихиры. Зеленый парк, отличавшийся всегдашним гостеприимством, тихо напевает Великое Славословие. А белокрылый голубь, важно поднявшись на ступеньку, будто готовится произнести просительную ектенью.

Подобно тому, как человек в лютую стужу прячется под кров своего теплого дома, так и душа, попав в беду, спешит под покров Божий. И если хоть раз посетит он Церковь, этот величественный корабль, уверенно идущий средь бури житейского моря, то уже не пожелает оставить испытанную им радость присутствия Божия.

Вскоре Игорь познакомился с иеромонахом Рафаилом, служившим тогда на приходе в городе Порхове Псковской губернии, который, наставляя будущего инока, оказал благотворное влияние на его дальнейший жизненный путь. Игорь очень полюбил этого священника и уже, будучи в монастыре, с благодарностью вспоминал о нем. Через отца Рафаила Бог посеял в душе будущего мученика семя любви, которое возросло и стало подобно древу, насажденному при исходищах вод, живительных вод Премудрости Божией, и взрастило плод, еже есть венец мученический, во время свое.

18 ноября 1988 года отец Рафаил погиб в автомобильной катастрофе, в 60-ти километрах от Новгорода. Отпевание пришлось на его день Ангела - Собор Архистратига Михаила и прочих Небесных сил безплотных. «С момента получения известия о гибели [иеромонаха Рафаила]… до причащения была невероятная душевная скорбь, - писал Игорь, - а после причастия - спокойствие души, ощущение мира на сердце. Господь дает понять об участи отца Рафаила. Он среди Ангельских чинов и непрестанно молится о нас».

На следующий день после гибели отца Рафаила Игорь написал стихотворение:

Нашел бы я тяжелые слова
О жизни, о холодности могилы,
И речь моя была бы так горька,
Что не сказал бы я и половины.
Но хочется поплакать в тишине
И выйти в мир со светлыми глазами.
Кто молнией промчался по земле,
Тот светом облечен под небесами.

Благодать Божия все более и более укрепляла Игоря, указывая ему спасительный путь скорбей. «Чем больше любовь говорил он, - тем больше страданий душе; чем полнее любовь, тем полнее познание; чем горячее любовь, тем пламеннее молитва; чем совершеннее любовь, тем святее жизнь».

Знамение Креста

Однажды утром, перебирая ящик стола, Анна Михайловна вдруг обнаружила крестик. Крестильный крестик ее сына. Знаменательно, что произошло это в Крестопоклонную неделю Великого Поста, и что именно в тот день на всенощном бдении был вынос креста. Игорь описал это событие в своем дневнике: «… Я надел тот крестик впервые после крещения, бывшего 27 лет назад. Явный знак Божий. Во-первых: указующий, может быть приблизительно, день моего крещения, - это радостно. Во-вторых: напоминающий слова Христовы: возьми крест свой и следуй за Мною - это пока тягостно… Воистину крестный день!». Тягостно ему было от осознания своей немощи, а радостно от познания всемогущества Божия. Ибо все, что сеется в уничижении, восстает в славе; и все, что сеется в немощи, восстает в силе (1 Кор. 15, 43), а сила Моя совершается в немощи (2 Кор. 12, 9), - говорит Господь.

Крестный путь будущего мученика Христова начинался так. Игорь усердно молился. Вначале он понуждал себя, но постепенно молитвенный труд превратился в великую радость. Словно невидимый огонек воспылал в сердце, и неутолимой жаждой усталого путника, чающего хотя бы глоток воды, воспылала ревностью к молитвенному деланию его душа. Полюбилось ему читать святоотеческие книги. Теперь он строго соблюдал посты и часто посещал богослужения. Ему казалось, что и небо по ночам было уже не таким, как прежде. Глубина и величие Премудрости Божией все более отворялись пред его молитвенным взором. Пред ним открывалась вечность - великая тайна Творца, давшего жизнь всему сущему.

«Душа неподвластна смерти, - рассуждал Игорь, познавая не только умом, но и сердцем близость Господа. - Ни дед, ни отец, никто другой из прежде отшедших от земной жизни людей не умерли. Они живы, ибо душа бессмертна». Такие размышления все более и более укрепляли в сердце будущего монаха страх Господень, который есть истинная премудрость, и удаление от зла - разум. А страх Божий не терпит рассеянности ума. Он поселяется лишь в том сердце, которое непрестанно памятует о Боге и взывает о помиловании.

Чувство покаяния, сопровождаемое нередко обильными слезами, умиляет и умиротворяет душу, чтобы она познала и вкусила, яко благ Господь. Но затем бывает и умаление ревности. Подобно ухабам и огромным кочкам на пути спасения вырастают скорби - как внешние, так и внутренние. Иногда даже наступает состояние богооставленности. И все это попускается Господом для того, чтобы человек прочувствовал, как плохо без Бога, чтобы возлюбил Его и прилепился к Нему всей душой своею, чтобы непрестанно искал Его и молился Ему день и ночь в покаянии и благодарении.

Многие друзья были удивлены перемене, происшедшей в Игоре. Кто с улыбкой крутил пальцем у виска, кто начинал с любопытством расспрашивать, а иные пытались убеждать в ненужности веры и религии.

Постепенно в команде привыкли к тому, что Игорь постится. Некоторые, правда, беспокоились, что он ослабеет и не сможет играть. Ведь когда соревнования приходились на Великий Пост, то Игорь вкушал только овсяную кашу с курагой, да гречневую крупу, размочив ее предварительно в воде. Однажды кто-то из друзей просил его оставить пост, чтобы были силы для решающего матча, но Игорь, улыбаясь, ответил на это: «Главное, чтобы были силы духовные». И истинность этих слов он подтвердил своей решительной игрой.

После каждой игры, по вечерам, команда собиралась «отмечать» либо победу, либо поражение. Игорь иногда мог выпить немного виноградного вина, не упуская при этом случая рассказать какую-либо притчу о виноградной лозе, или о том, что не вино укоризненно, но пьянство. «Само же вино Господь заповедал применять в Великом Таинстве Евхаристии», - говорил он. Но если был постный день, то Игорь твердо соблюдал его, и друзья знали, что заставить Рослякова поступиться своей совестью просто невозможно. За это его уважали.

Летом всю команду отправляли отдыхать на море, но Игорю не по душе были эти земные утехи. Он поехал в Псковские Печеры, в древний мужской монастырь, где прожил в качестве паломника около месяца. Здесь впервые произошло его знакомство с монашеством, которое напоминало ему могучее воинство Ангельских сил.

И чем более душа его познавала Бога, тем более он утверждался в необходимости оставить спорт. Будучи к тому времени мастером спорта международного класса, Игорь понимал, что все эти турниры и состязания не могут принести пользы душе, ибо каждая игра сопряжена с множеством страстей. Горделивое желание быть победителем, некоторая неприязнь к сопернику, порою выливающаяся в гнев и злобу, сеет в душе смятение и не может даровать ей покоя. Чтобы утвердиться в своих суждениях, он обратился к архимандриту Иоанну Крестьянкину. Старец посоветовал ему оставить спорт и идти в монастырь. Однако мать была против. «Монастырь - дело хорошее, - говорила она, - но пусть туда идут другие». Сама Анна Михайловна не отрицала существования Бога, но и не желала поститься, посещать храмовые богослужения, и была очень недовольна тем, что сын ее так «увлекается» религией. Это было для Игоря великой скорбью. Но через терпение скорбей в душе его рождался благодатный мир, который охранял сердце и ум от мятежных помыслов.

Игорь, где бы он ни был, никогда не стыдился осенять себя крестным знамением. Но делал это скромно, не на показ. Однажды, уже будучи иеромонахом, в одной из своих проповедей сказал: «Ложный стыд - это последствие грехопадения. Когда Адам согрешил, то он, увидев свою наготу, устыдился. Господь взывал к нему: «Адам, где еси?», но тот вместо того, чтобы принести покаяние, спрятался от Бога по ложному стыду. Теперь же, с пришествием Христа, сей срам разрушен, и мы имеем дерзновение взывать к Богу: «Господи, где еси?», независимо от того, где мы находимся, и в каком состоянии пребывает наша душа. Главное, чтобы было покаяние».

«Евангелие - это уста Христовы, - писал он. - Каждое слово Спасителя - это слово любви, смирения, кротости. Этот Дух смирения, которым говорит с нами Спаситель, не часто является нам, потому и Евангелие иногда непонятно, иногда не трогает нас. Но постигается, открывается Дух Евангелия Крестом Христовым. Если увидим, что где бы ни находился Христос, что бы он ни говорил, Он говорит это с Креста, тогда открывается нам Дух Евангелия, Дух смирения, кротости, безконечной любви Господа к нам, грешным».

Теперь по ночам, вместо стихов, из сердца Игоря возносилась пламенная молитва, которая сопровождалась множеством земных поклонов. Он, усердно призывая Господа, с любовью, растворенной благоговением, лобызал крест, повергался на лицо свое, потом вставал и долго воспевал псалмы. Затем снова, с горячностью, которую воспламеняла в душе его благодать, кланялся земно бесчисленное количество раз. «Мы сейчас не можем нести тех подвигов, которые несли древние отцы, - скажет он позже, - но все равно мое сердце на стороне того монашества. Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр.13, 8). Нужно только положить доброе начало, а Он поможет и даст столько сил, сколько необходимо. У каждого свой крест, именно такой, какой он в силах понести, посему нам остается лишь прилагать усердие и благодарить Бога за все».

Пасхальным утром 18 (5) апреля 1993 года в Оптиной Пустыни сатанистом были убиты три её насельника: иеромонах Василий (Росляков), инок Трофим (Татарников) и инок Ферапонт (Пушкарев). Оптина в тот день потеряла трех монахов, но взамен приобрела трех Ангелов.

Оптинские новомученики еще не прославлены Церковью, но в народе их почитают, к ним келейно обращаются в молитвах и обретают по их ходатайству помощь…

Мне хочется предложить вам вспомнить об этих светлых людях, сподобившихся великой милости Божьей отойти от сей временной жизни под звуки всеобщего торжества и радостное песнопение “Христос Воскресе… ” при открытых Царских Вратах!

Пусть они напоминают нам, какими мы могли быть и какими мы должны были быть, но не стали…И будем просить их святых молитв пред Престолом Господнем о нас, недостойных.

Рассказ послушника Евгения

Светлое Христово Воскресение. День, который напоминает нам об общем для всех воскресении. Ибо, если мертвые не воскресают, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших (1 Кор. 15,16–17). «Без будущей блаженной бесконечной жизни земное наше пребывание было бы неполно и непонятно », - писал преподобный Амвросий Оптинский.

Пасха 1993 года в Оптиной Пустыни началась, как обычно, с пасхальной полунощницы, за ней был крестный ход в Иоанно-Предтеченский скит - по установившейся традиции возрождающейся обители. Затем началась пасхальная заутреня, переходящая в раннюю Литургию.

Говорят, что грядущие события отбрасывают от себя тени. У многих было ощущение чего-то тяжелого. Даже певчие на двух клиросах иногда сбивались. Некоторые паломники говорили, что они как бы заставляли себя радоваться. Служба закончилась в шестом часу утра, и братия пошла разговляться в трапезную. После трапезы иноки Трофим и Ферапонт вернулись на монастырскую звонницу - возвещать всем людям радость о Христе Воскресшем.

инок Трофим (Татарников)

Буквально через десять минут пасхальный звон оборвался. Встревоженные паломники, прибежавшие в монастырский медпункт и в келью наместника, который в это время беседовал с монастырской братией, сообщили, что звонарей не то избили, не то убили. Выбежавшие насельники в предрассветных сумерках увидели на помосте звонницы двоих иноков. Оба лежали неподвижно.

Иеромонах Василий (Росляков)

Понять, как в страшном сне, было ничего невозможно: наверное, кто-то их так сильно ударил, что они потеряли сознание, а может быть, сильно ушиблись, когда падали. Какая-то женщина крикнула: «Вон ещё третий ». На дорожке, ведущей к скитской башне, увидели ещё одного лежавшего на земле монаха. Инока Трофима стали переносить в храм. Его голубые глаза были широко раскрыты, и неясно было, теплилась ли в нем ещё жизнь, или его душа уже разлучилась с телом.

Как только вошли в раскрытые двери ближайшего к звоннице Никольского придела, братия, переносившие о. Трофима, увидели на белом мраморном полу Введенского собора струйку крови. Значит, ударили ножом или чем-то острым… В это же самое время монастырский врач послушник Владимир пытался прямо на звоннице делать искусственное дыхание о. Ферапонту, но вскоре понял, что это уже бесполезно…

Инок Ферапонт (Пушкарев)

Третьим был иеромонах Василий, направлявшийся исповедовать богомольцев на скитской Литургии, которая началась в шесть утра. Некоторые из подбежавших к нему не могли даже сразу узнать, кто именно из оптинских священноиноков лежит перед ними, так было обескровлено лицо батюшки. Он не проронил ни одного стона, и только по его глазам можно было догадаться о тех страданиях, которые он испытывал. Игумен Мелхиседек бежал с одеялом, чтобы перенести на нём о. Василия, но его уже понесли на руках во Введенский собор и положили в Амвросиевском приделе напротив раки с мощами.

Одна из женщин слышала, как смертельно раненный о. Трофим, продолжавший ударять в колокол, сказал, теряя сознание: «Боже наш, помилуй нас… » Кто-то из паломников видел подбегавшего к звонарям человека в шинели. На крыше сарая, стоящего у восточной стены монастыря, обнаружили следы, рядом с сараем валялась шинель. Когда её подняли, с внутренней стороны увидели небольшой кинжал. Лезвие было блестящим. Возникло ощущение какой-то нереальности: не мог же убийца успеть вытереть его до блеска, да и зачем ему могло это понадобиться? Но тут под стеной деревянного двухэтажного флигеля, что между сараем и скитской башней, нашли огромный окровавленный меч. Его не стали трогать, чтобы не оставлять лишних отпечатков пальцев. Картина убийства начала как-то проясняться.

Шинель повесили на ограду вокруг фундамента бывшей церкви Владимирской иконы Божией Матери. Там уже стоял братский духовник схиигумен Илий, вокруг которого собрались братия и паломники. О. Илий сразу сказал о происшедшем: «Не может быть и речи о том, что это случайное убийство - это дело рук слуг диавола ».

Всё это происходило, когда о. Василия переносили во Введенский собор. Ждали прибытия «скорой помощи» и милиции. Брат Владимир начал делать перевязку - рана была ужасной, сквозной. Женщин, ночевавших в храме, попросили удалиться из Амвросиевского придела - никто не должен видеть тело монаха.

«Вот как ненавистен диаволу колокольный звон», - сказал вошедший в храм эконом монастыря иеродиакон Митрофан.

«Надо пойти в скит, сказать, чтобы помянули», - обратился я к нему.- «Да, иди, скажи».

Служивший Литургию в Иоанно-Предтеченском храме скитоначальник иеромонах Михаил уже недоумевал, почему не приходит всегда такой обязательный о. Василий, когда я вошёл на прокимне перед чтением Апостола к нему в алтарь.

Батюшка, помяни новопреставленных убиенных иноков Трофима и Ферапонта.

Какого монастыря?

Вот как Господь почтил Оптину… Теперь у нас есть мученики. На Пасху!..

Помолитесь о здравии о. Василия, он тяжело ранен.

Сразу после чтения Евангелия возгласили заздравную ектению, к которой были добавлены три прошения о тяжко болящем иеромонахе Василии. Затем - случай ведь был особенный - началась заупокойная ектения с молитвой «Боже духов и всякия плоти ». Из богослужебной заздравной просфоры о. Михаил вынул частичку о здравии иеромонаха Василия, а из заупокойной - об упокоении иноков Трофима и Ферапонта. У служащего иеродиакона Илариона по щекам текли слёзы.

А когда Литургия заканчивалась, в храм пришёл иеродиакон Стефан и сказал поющей братии, что из больницы сообщили о кончине о. Василия. Это услышали богомольцы, и храм огласился рыданиями.

Два дня спустя приехавший на похороны настоятель московского подворья Оптиной Пустыни иеромонах Феофилакт поведал, что, узнав о кончине о. Василия, он в понедельник утром вместе с иеромонахом Ипатием и монахом Амвросием поехал к его матери и сказал, что о. Василий - единственный её сын - уже со Христом. Анна Михайловна сразу поняла: «Умер?! » В келье у о. Василия остался лежать Апостол, открытый на четвёртой главе Второго Послания апостола Павла к Тимофею: Подвигом добрым подвизался, течение скончах, веру соблюдох. Прочее убо соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день он, праведный судия; не токмо же мне, но и всем возлюбльшим явление Его (2 Тим. 4, 7–8).

О. Василий приехал паломником в Оптину Пустынь летом 1988 года, когда святая обитель, поднимаясь из руин, начинала богослужебную жизнь. В Великую Субботу, накануне Пасхи 1989 года, его одели в подрясник, а во «внутренние списки» братии он был принят ровно за четыре года до своей последней земной Пасхи, о чём имеется запись в Летописи Оптиной Пустыни:

Сегодня случилось радостное событие. В нашу обитель приняты сразу десять новых насельников. Как же отрадно, что и в наши, без сомнения, последние дни, печально ознаменованные повсеместным отступничеством от Православной Христианской Веры, когда люди предпочитают Истине служение своим скверным страстям и порокам, находятся души, любящие Христа, желающие отречься от лживого мира, взять крест свой и последовать за Тем, Кто пролил бесценную Свою Кровь ради спасения людей от вечной смерти! Имена сих новых Божиих избранников: Игорь (Ветров), Владимир (Ермишин), Игорь (Росляков), Сергей (Немцев), Николай (Ковалев), Евгений (Лукьянов), Андрей (Карпов), Иадор (Джанибеков), Дмитрий (Рыков), Дмитрий (Батманов). Все они из благочестивых мирян. Один из них - физик, другой - журналист, есть учитель географии и английского, фельдшер… Радостью светятся лица десяти новых насельников обители, избранников Божией Матери и преп. Амвросия».

Журналист - это Игорь Росляков, будущий иеромонах Василий. Кроме него ещё четверо из этих десяти послушников стали иеромонахами, а один из священноиноков, иеромонах Савватий (в миру Владимир Ермишин) незадолго до кончины сподобился от Господа принять схиму с именем Иоанн. Господу было угодно взять его первым из насельников возрождающейся Оптины. Теперь рядом с ним похоронен о. Василий, справа - так, как их имена были упомянуты летописцем…

…Позднюю Литургию служили в храме Преподобного Илариона Великого, расположенном за монастырской оградой. Паломники недоумевали, почему на Пасху закрыты монастырские ворота и никого не пускают. После того как тела новомучеников привезли из больницы, их положили в храме Преподобного Илариона Великого и непрерывно читали Псалтирь по инокам и Евангелие по священноиноку.

Из воспоминаний об оптинских новомучениках

«Я готов, Господи». Инок Трофим

Мы с сыном, лет двенадцать тогда ему было, первый раз приехали в Оптину пустынь вскоре после того, как узнали, что её вернули Церкви, в конце августа 1989 года.Много читали об Оптиной и её старцах, ехали в обитель, которую видели в книжках дореволюционных изданий, а там тогда разруха была страшная. Хуже Батыя прошлись большевички по Пустыни.

Братия тогда восстановила только маленькую надвратную церковь, в ней и служили Богу.

Но и при этой разрухе братия, по сложившейся в обители многовековой традиции, всё-таки принимала паломников. Освободили для них две большие комнаты, называвшиеся по-старинному: мужская и женская половина. Я имела право заглянуть только в «женскую» – лучше и не рассказывать, в каких условиях там ночевали люди.

Инок Трофим (Татарников)

Паломницы мне сказали: «Вам надо к гостиннику Леониду. Он скажет, куда идти». Мы пошли к полуразрушенному Введенскому собору. И вскоре к нам стремительно (он всё делал стремительно) подошёл гостинник Леонид. В монашество с именем Трофим он был пострижен только через год. Таких иноков я раньше только на картинах Нестерова и на образах видела. Помню, что невесомо худой был (но при этом, как потом узнала, очень сильный – кочергу в узел мог завязать), а глаза у него искрились и сливались с небом. К сожалению, ни одна из фотографий не передаёт его подлинный облик.

– Благословите нам с сыном переночевать где-нибудь одну ночь, – сказала я ему.

– А, пожалуйста. Размещайтесь в женской половине, а сын пойдёт в мужскую, – ответил он и даже паспорт не посмотрел, как в других монастырях. И, конечно, видел, что я вцепилась в руку своего ребёнка: не отпущу! Но отвёл глаза и тихо сказал: «У нас устав такой». И улетел.

Устав – дело серьёзное. Мы пошли на службу в надвратный храм. А после службы я не утерпела и, когда в храме никого не осталось, пошла жаловаться (мысленно, конечно) преподобному Амвросию Оптинскому, к его иконе: «Вот, старец, ты знаешь, как мы тебя любим, как долго к тебе ехали. А теперь нам негде ночевать… Я на эту «мужскую половину» ребёнка с тобой отпускаю, так и знай».

Потом мы пошли в скит. Вернулись в монастырь. Мой ребёнок мужественно пошёл туда, куда его отправили, а я присела на какой-то скамеечке. И вдруг сын вернулся: «Мама, гостинник Леонид нам ключи дал. Спросил, это ты с мамой приехал из Москвы? – и дал ключи. Пойдём, он мне показал комнатку на втором этаже, где мы можем вдвоём переночевать».

Мы открыли эту комнатку: на свежевымытом полу лежали два совершенно новых матраца, на них новые солдатские одеяла. А рядом с матрацами были заботливо поставлены два стульчика. Ну просто королевские покои, при той-то разрухе.

– Нет, нет, спасибо, – испуганно сказала я. – Мы уж как-нибудь, своим ходом. – И подумала: тебе ведь, наш ангел-гостинник, итак, наверное, достанется от монастырского начальства за то, что ты неизвестно кого столь облагодетельствовал.

– Ну, как хотите, – сказал отец Трофим, тогда ещё послушник Леонид, – а то ведь машина-то всё равно пойдет… – И улетел.

Позднее узнала, что сам он спал всего три часа в сутки, на коленях, опершись руками о стул, и что его постоянно за что-то ругали, а он при этом радовался. Встав раньше всех, о. Трофим бежал на просфорню – надо было до службы успеть испечь просфоры, потом мчался в коровник – коров подоить, потом работал в поле на тракторе, а потом ещё и паломников устраивал. Молился за всеми монастырскими службами, при храме был и пономарём, и звонарём. Келейное правило большое у него было. И непрестанная Иисусова молитва.

Инок Трофим

Мама о. Трофима рассказывала, что в сибирскую деревню, состоящую из нескольких домов, их прадед приехал из Петербурга, где служил при дворе Николая II. После революции он должен был скрываться, потому поселился в глухой тайге. Там и родился новомученик отец Трофим. В детстве он был подпаском у очень сурового пастуха, приглядывавшего за деревенским стадом. Местные жители часто слышали, как тот постоянно ругал мальчика, а он молчал. Мама сказала ему: «Сынок, уходи, как-нибудь обойдёмся», – а жили они после смерти отца очень бедно. Но мальчик вдруг стал горячо защищать пастуха: «Он очень хороший!».

И ещё она говорила о том, что, работая после армии на рыболовецком траулере, сын её часто плавал «в загранку» и оттуда всем привозил красивые вещи. «А себе-то почему ничего не привезешь, сынок?», – спрашивала она. – «Да мне ничего не надо, я вот вижу вашу радость и сам радуюсь». Если же случайно у него появлялась какая-то красивая вещь, например, кожаная куртка, её обязательно кто-нибудь просил поносить. Он тут же отдавал и больше не вспоминал о ней.

Но это всё жизнь внешняя, за которой стояла жизнь духовная. Мальчик, выросший в сибирской деревне, где на много вёрст вокруг ни одной церкви не было, с детства думал о смысле жизни, убегал куда-то в леса Бога искать. Юношей, когда работал на железной дороге, писал в своём дневнике: «Дорога – как жизнь. Мчится и кончается. Необходимо почаще включать тормоза возле храма и исповедовать грехи свои – мир идёт к погибели, и надо успеть покаяться». И ещё такое: «Самое главное в жизни – научиться по-настоящему любить людей».

В Евангелии его потрясли слова Господа: «В мире скорбны будете, но дерзайте, ибо Я победил мир».

Мать, первый раз приехав к нему в ещё разрушенный монастырь, сказала: «Вернись домой, сынок». А он ей ответил: «Я сюда не по своей воле приехал, меня Матерь Божия призвала». Ещё она вспоминала, что он собрался ехать в Оптину сразу же после её открытия. Но тут у него украли документы и деньги. Тогда он решительно сказал: «Хоть по шпалам, а уйду в монастырь». И по воле Божией как-то быстро удалось документы выправить, деньги собрать.

После ранней обедни мы с сыном шли через лесок к Козельску. Я думала о том, что с нами произошло. Явно что-то важное, но что? Позднее поняла: мы ехали в Оптину с любовью к её старцам и за любовью старцев. И получили, по милости Божией, это драгоценное сокровище через отца Трофима.

Он, по рассказам многих паломников, был по своему духовному устроению близок к оптинским старцам. Разговаривал с ними шутливыми, краткими изречениями, часто в рифму, как старцы Амвросий и Нектарий. Например, увидит курящего за оградой монастыря паломника и с улыбкой скажет: «Кто курит табачок, не Христов тот мужичок». И, говорят, многие тут же навсегда бросали курить. А тем, кто мог вместить, говорил такое: «Согнись, как дуга, и будь всем слуга». Или: «Через пустые развлечения усиливаются страсти, а чем сильнее страсть, тем труднее от неё избавиться». Некоторые удостоились услышать от него: «Как кузнец не может сковать ничего без огня, так и человек ничего не может сделать без благодати Божией». Рассказывали также, что даже когда его откровенно обманывали, он был совершенно спокоен. Старался ничем не выделяться, но всегда вовремя появлялся там, где был нужен.

Однажды шофёр, привезший на автобусе паломников, осудил доброго гостинника за то, что тот, выйдя за ограду монастыря, помог молодой женщине донести тяжёлые вещи. Отец Трофим сказал ему: «Прости, брат, что смутил тебя, но инок – это не тот, кто от людей бегает, а тот, кто живёт по-иному, то есть по-Божьи».

Второй раз я увидела отца Трофима, когда мы небольшой группой православных журналисток приехали в Оптину осенью 1990 года записать беседу со вторым настоятелем монастыря архимандритом (ныне архиепископом Владимирским и Суздальским) Евлогием. Обитель при нём изменилась неузнаваемо, вернула своё прежнее благолепие. Во Введенском соборе уже можно было совершать богослужение, все строения монастыря сияли белизной, дорожки были выложены плиткой.

В конце беседы он сказал: «А размещу я вас по-королевски, вы будете ночевать в кельях, где у меня шамординские матушки останавливаются». Тут же дёрнул какой-то шнурок, висевший справа от него, и в комнату всё так же стремительно влетел отец Трофим. Его умные, внимательные глаза выражали готовность немедленно исполнить любое послушание настоятеля.

– Брат, отведи их в покои, – сказал будущий владыка Евлогий.

Отец Трофим повёл нас в эти самые покои, но вдруг остановился недалеко от помоста временной колокольни, рядом с тем местом, где вскоре будут скромные могилки оптинских новомучеников, велел подождать. Этот помост, на котором были принесены в жертву иноки Трофим и Ферапонт, они сделали своими руками. Ныне он – место поклонения для паломников, к нему прикладываются как к святыне. И к скромным крестам на их могилках тоже. Нам бы тогда стоять и молиться на этом святом месте, но мы ничего не поняли, стали что-то оживлённо обсуждать.

И тогда на крыльцо своей кельи вышел настоятель. Он смотрел на нас взглядом Христа, молившегося о проходившей мимо Его Креста толпе: «Прости им, Господи, ибо не ведают, что творят». Предчувствовал ли он, как сами новомученики, их убийство на этом месте? – Не знаю. Но то, что это место святое, несомненно чувствовал. Нам стало стыдно, мы вытянулись в струнку, как гвардейцы на параде, и кто-то из нас сказал:

– Простите, отец Евлогий.

– Да-да, – ответил он грустно, – да-да. – И ушёл.

Инок Трофим

Прилетел отец Трофим. Жестом показал, чтобы мы следовали за ним. Привёл в покои. Больше на этом свете мне не довелось его увидеть. Рассказывали, что он, вечно неутомимый, вдруг на службе в самом начале Страстной седмицы присел на ступеньку у алтаря и тихо сказал: «Я готов, Господи». Братия не поняли – о чём это он? После Пасхальной службы новомученики за праздничным столом почти ничего не ели, первыми встали и отправились на послушания. Иеромонаху Василию надо было идти в скит, исповедовать, а отцу Трофиму и отцу Ферапонту на тот самый помост колокольни – звонить к ранней обедне. Первым меч убийцы пронзил о. Ферапонта и сразу вслед за ним – о. Трофима. Но он в то время, когда боль пронзала всё его тело, собрав последние силы – силы любви к людям – ударил в набат. Братии заподозрили неладное и прибежали к колокольне. Больше на территории обители никто не был убит, но на дороге в скит этот то ли сатанист, то ли тяжко больной человек настиг и пронзил своим мечом иеромонаха Василия.

В третий раз я приехала в Оптину к отцу Трофиму и убиенным вместе с ним братиям на их могилки. Была Светлая седмица. Солнце «играло». Птички пели. Долго просила прощения у отца Трофима за то, что так и не смогла ничем в своей жизни ответить на явленную мне оптинскую любовь во Христе. Ответить на неё можно было только такой же любовью к людям. А у меня её не было.

Пошла по дорожке среди сосен в скит. Увидела, что навстречу мне идёт, склонив голову, углублённый в молитву старец. Подумала: вот, приезжаем мы сюда, грешные, суетные, мешаем святым людям молиться. Прижалась к сосне, хотелось от стыда провалиться сквозь землю. И тут старец поднял голову, посмотрел на меня молодыми, искрящимися глазами отца Трофима и сказал: «Христос Воскресе!».

Рассказывали, что когда на могилку о. Трофима приезжал его брат, он в недоумении сказал: «Как же так, ты умер…». То есть у него в голове это не укладывалось. И тогда он явно услышал:

«Любовь, брат, не умирает…»

Ангел молчания инок Ферапонт

Ангелом молчания отца Ферапонта назвали сами монахи. А они лишнего не скажут. Одному брату о. Ферапонт объяснил, что молчит не потому, будто такой обет дал, а просто понял, как легко словом обидеть человека, лишить душевного мира. Вот потому лучше поменьше говорить.Родом он был тоже из глухого сибирского посёлка. Убежал оттуда – там было духовное болото, по его убеждению. Ни одного храма в округе, молодёжь спивается. В каком-то маленьком сибирском городке учился на лесника. Там непьющие студенты занимались йогой. Вот парадокс советской власти: в храм молодым нельзя, а в секту – пожалуйста. Пить, курить – тоже можно сколько угодно.

Отец Ферапонт, тогда Владимир Пушкарёв, после первых же занятий всё про йогу понял. Он писал другу: «Йога – то же болото, что и у нас в посёлке, только там упиваются вином, а здесь – гордостью».

инок Ферапонт (Владимир Пушкарёв)

После окончания училища несколько лет жил один среди лесов близ Байкала. Понял: где нет храма, нет жизни. Одному брату признавался: «Если бы ты знал, через какие страдания я шёл ко Христу». Рассказывал, что там, в лесу, подвергался прямому нападению бесов. Но зато приобрёл страх Божий. Говорил: «Страх вечных мучений очищает от страстей». Там, в лесу, научился молчать не только устами, но и помыслами.

Из прибайкальских лесов поехал в Ростов-на-Дону, к дяде. Там работал дворником при храме Рождества Богородицы. Ездил в Троице-Сергиеву лавру, где старец Кирилл (Павлов) посоветовал ему идти в монастырь. В Оптину пустынь пришёл в 1990 году. Нёс послушание на кухне, самое трудное. Если иногда и говорил что-нибудь, то очень смиренно и осторожно, чтобы никого не смутить и не огорчить. Никогда никого не осуждал.

В 1991 году приехал в свой родной посёлок, со всеми простился. Родственникам сказал: «Больше вы меня никогда не увидите».

Причину своего молчания объяснял ещё и так: «Кто молчит, тот приобретает свет в душе, ему открываются его страсти». Не пропускал ни одного богослужения, был виртуозным звонарём. Имел дар непрестанной Иисусовой молитвы.

Перед Пасхой 1993 года раздал все свои вещи. И длинный меч убийцы первым пронзил его. Молись о нас, ангел молчания, инок Ферапонт! Когда пишешь о тебе, стыдно за свою болтливость.

Проповедник. Иеромонах Василий

Об отце Василии, в миру Игоре Рослякове, выпускнике факультета журналистики МГУ, выдающемся спортсмене (он входил в сборную страны по водному поло) написано несколько книг хорошо знавшими его людьми, изданы его проповеди и духовные стихи. На сайте Оптиной Пустыни есть его подробное жизнеописание. Потому хочу закончить рассказ об оптинских новомучениках летописной записью отца Василия о первой Пасхе в обители:

«Сердце как никогда понимает, что всё, получаемое нами от Бога, получено даром. Наши несовершенные приношения затмеваются щедростью Божией и становятся не видны, как не виден огонь при ослепительном сиянии Солнца… Светлая седмица проходит единым днём… Время возвращается только в Светлую субботу… Восстанавливается Оптина пустынь, восстанавливается правда. Глава же всему восставший из Гроба Христос: «Восстану бо и прославлюся!»

Иеромонах Василий (Росляков) был убит на Пасху в 1993 году вместе с иноками Трофимом и Ферапонтом.

Как удивительно иногда бывает: живёшь в одном времени, в одном пространстве с человеком, но не видишь его, даже не знаешь о его существовании… А потом этот человек покидает мир, проходят годы… и вдруг происходит Встреча! Да такая, что чувствуешь: этот человек – родная душа, и его смерть, о которой ты даже не знал, становится страшной потерей, раной, особенно мучительной оттого, что человек жил совсем недавно, ходил где-то рядом и с ним можно было бы встретиться, поговорить…

Эти две стихии – одновременно Встреча и Потеря, возникнув вспышкой в твоей жизни, – пересекаются в крест…

Так было и у меня, когда однажды, тёплым весенним днём стояла между библиотечными полками, листала старые литературные журналы. И вот мне в руки попал журнал «Наш современник» за 1996 г., где на обратной стороне титульного листа были размещены фотографии трёх монахов с надписью: «Три года назад в Оптиной Пустыни были убиты три её насельника ». И всё. Ни имен, ни описания трагедии, ничего. Когда я взглянула на фотографию одного из монахов – резануло по живому: Я потеряла брата! Я старалась спрятаться, уйти подальше, чтоб не разреветься на виду у других читателей.

Душа томилась вопросами: Кто он? Как его звали? Какова была его жизнь? Почему он ушёл в монахи? Я смотрела на его портрет и чувствовала: какой это сильный духом человек! Сколько в нём и смирения, и чувства достоинства! И то, что этот человек Божий – у меня не было сомнений: с Богом даже не по той причине, что монаха убили (с него ведь не требовался выбор как в первые века христианства: или поклонись идолам или смерть за Христа), а с Богом по самому содержанию жизни. Было ясное ощущение: его душа – сбылась!

Позже я узнала, что звали этого человека Игорь Росляков (в монашестве иеромонах Василий), был он единственным долгожданным сыном, которого мать Анна Михайловна родила в 40 лет, мастером спорта по водному поло. Закончил журфак МГУ. В 28 лет ушёл в монастырь, в 32 – убили.

Об Оптинских монахах вышло несколько книг, самая популярная – это «Красная Пасха» Нины Павловой. Мне приходилось встречать людей, которым эта книга помогла прийти к вере.

Однажды на электронную почту пришло письмо от паренька Саши, который рассказал, какое сильное впечатление произвела на него эта книга. Он иногда безумно пил, был зависим от компьютерных игр, но всё переменилось вдруг от одной прочитанной книги! Саша стал задумываться о том, как живёт, стал рассказывать своим приятелям об этой книге и монахах, но те только крутили у виска. И всё-таки парень «взялся за ум», окончил университет, а потом поступил в семинарию на очное отделение. В течение двух лет мы поддерживали с ним связь, а потом как-то потерялись. Но я за него очень рада!

Приходили и отрицательные отзывы о книге.

Скажу, что и мной эта книга не была воспринята «на ура», я читала, выбирая сведения, и не со всеми выводами могла согласиться. Но в целом – книга хорошая и, думается, именно потому, что написана она с любовью!

Хотя за 18 лет со дня убиения оптинских монахов написано немало воспоминаний, но мне захотелось узнать об отце Василии ещё – непосредственно от одноклассников и однокурсников по МГУ. А где же можно найти этих людей, как не на сайте «Одноклассники»?! И я решила поспрашивать, что о нём помнят.

В школьные годы

Он жил в районе Кузьминок, учился в школе № 466. Задав поиск, отправила около 40 писем, начав с одноклассников. Честно сказать, я особо и не ждала, что люди будут делиться воспоминаниями с абсолютно чужим человеком. Одно дело, когда спрашивают для издания или сайта, а я-то для них просто человек с улицы. Но «надежда умирает последней».

Первый ответ пришёл не от одноклассника, а человека на класс младше. Очень тепло о нём отозвался, говорит, что как раз высокого роста он и не был (как в книгах пишут), но спортивный был, что уважали его все, прислушивались.

Потом отозвалась девочка (тогда девочка, сейчас-то им по 50 лет) на класс старше! Тоже тепло отозвалась, но общаться близко – она с ним не общалась. А потом пошли одноклассники… Фамилии я напишу только инициалами.

Ирина К.: «Действительно, Игорь Росляков – тот самый отец Василий, Вы правы. Мы с ним не только учились все 10 лет, но и в одну группу детского садика ходили.

Рассказывать о нем можно много, скажу лишь, что он был из простой, скромной семьи, единственный и долгожданный ребенок. Очень одаренный, скромный, замкнутый мальчик, в классе с ним дружили многие, все девчонки были влюблены в него.

Прекрасно учился, параллельно занимался водным поло, был капитаном юношеской сборной, потом и на международный уровень вышел… Я с ним не особо была близка, просто росли вместе. У меня в друзьях Вы можете увидеть Галину С., Галину С., вот они были ему ближе, дружили с ним в школе, они могут Вам рассказать о нем побольше…»

К сожалению, обе «Галины С.» так и не ответили.

Елена Б. : «Игорь Росляков действительно был моим одноклассником. Книгу “Пасха Красная” я тоже, конечно, читала. Но после некоторых отзывов своих одноклассниц, которые там прочитала, как-то не хочется ничего комментировать.

Единственное скажу – он выделялся своей добротой. А так: интересный умный парень, который часто уезжал на соревнования. Ничто человеческое, мне кажется, тогда ему не было чуждо, одноклассницы добивались его внимания, открыто конкурировали. Лучше всего о нем могла бы рассказать Ира К… Она тонкий и умный человек, они дружили.

И она уж точно не будет писать, что помогала ему нагнать в учебе. Даже много отсутствуя, он учился лучше большинства, имел нестандартное мышление, что поощрялось нашей «классной» на уроках литературы да и в жизни…

Он же был мальчишкой: подшучивал над кем-то, участвовал в шуточных потасовках, все это снимала наш “штатный фотокорреспондент” класса Лена К…»

Их классная руководительница Наталья Дмитриевна Симонова (она же учитель русского языка и литературы) впоследствии стала его духовной дочерью, и они переписывались .

Школьный выпускной. Игорь – в центре.

Влдимир С .: «С Игорем мы выросли в одном дворе и учились в одном классе… Игорь был нормальным мальчишкой, играл вместе с нами и в войну, «казаки разбойники» и т. д. с 1 класса Игорь занимался плаванием, мы вместе с ним ходили на тренировки, потом я бросил, а он продолжил. Затем перешел заниматься водным поло, добился хороших результатов, был игроком молодежной сборной и кандидатом в основную сборную СССР, объездил всю Европу, также играл за МГУ, где учился на факультете журналистики. Женат он был на гимнастке (фамилию ее, к сожалению, не знаю), зовут ее Мария…»

Поиск однокурсников по МГУ (журфак) оказался сложнее. В тот год (1985 г.) выпуск был большой. На «Одноклассниках» задала поиск по факультету с этим годом выпуска – выдало около 6 страниц. Выборочно отправила около 130 писем.

Первый отклик был «мимо»: « К сожалению, я Игоря не знал, он учился на пару-тройку лет старше нас. Но книгу, о которой Вы пишете, читал, и на фотографиях, думаю, узнал его. Видимо встречал где-то в коридорах журфака. Удивительную и замечательную жизнь Господь ему послал!! Ему довелось стоять у истоков возрождения . Очень хороший жизненный пример для многих из нас ».

Потом откликнулся Александр С. : «…Все, что вы мне рассказали, для меня полностью в новинку. Но… Начну с того, что в официальных списках выпускников журфака действительно числится Росляков Игорь Иванович.

Когда мы начали обучаться на военной кафедре, то вдруг узнали, что с нами учится Игорь Росляков и Олег Жолобов. Никто на курсе их не знал, и потому невозможно было объяснить, почему они на занятия не ходят. Но поскольку его определили в нашу группу, то можно предполагать, что он в школе изучал французский язык. Потом стало известно, что эти таинственные личности – выдающиеся спортсмены, которые отстаивают честь СССР на международной спортивной арене. Им потому вовсе не обязательно учиться вместе со всеми. Кто такой Олег Жолобов – я узнал много лет спустя, когда среди спортивных обозревателей на телевидении появился Олег Жолобов.

А как же Игорь Росляков? Мне довелось его видеть. После военной кафедры было принято проводить лагерные сборы. Это было после четвертого курса. Вот тут-то неожиданно и появились в нашей учебной роте знаменитые спортсмены, среди которых был и Игорь Росляков. Военная кафедра посчитала, что на сборах должны быть все без исключения. Никому поблажек не делать.

Но долго в военной форме они не были. Почти сразу же спортсмены, и Игорь Росляков тоже, уехали на соревнования в Рим. Говорили, что Игорь был большой мастер в таком виде спорта, как водное поло. Кстати, тогда команда МГУ по водному поло была сильнейшей в стране. Потом спортсмены вернулись на сборы. И было это в самый последний день, когда весь курс уже возвращался в Москву.

Уверяю, что вряд ли кто-то из однокурсников сможет рассказать что-то больше. Ведь по сути такие люди, как Игорь, не были с нами…С Игорем не общался. Но в памяти он остался таким: среднего роста, худощавый, и кажется, черноволосый. Хотя нас на сборах всех постригли.

Игорь Росляков – мастер спорта

Он был какой-то спокойный. Казалось, что он сам себе на уме. Какой он на самом деле – не знаю…

Я не согласен с тем, кто написал на каком-то сайте, что он был ростом под два метра. Игорь был незаметным человеком. Незаметным во всем. Я помню его, как человека среднего роста… Вполне возможно, что Игорь попал в кадр, когда был на сборах. Это было летом в 1984 году в Федулово, что в Ковровском районе Владимирской области. Мы жили тогда в палатках в лесу. Вероятность маленькая, но есть. А кто тогда был с фотоаппаратом в руках? Точно помню, что фотографировал много Валера М. с фотогруппы. Вместе с нами на сборах были ребята с другого факультета. Кажется, с филологического факультета.

Я помню, как один студент с филфака бегал и всем говорил, что в его палатке живет Росляков, знаменитый спортсмен».

Больше никого из однокурсников найти не удалось.

Однажды мне пришло письмо из Эстонии: «… Я живу в Эстонии. Когда-то давно, в марте 1986-го счастливый случай свел меня с Игорем Росляковым. В декабре 91-го от его товарища-ватерполиста я узнала, что Игорь постригся в монахи. И вот совсем недавно, ища в интернете молитву Оптинских Старцев, узнала страшную весть о трагической гибели отца Василия.

Студенческая фотография

Очень волнуюсь. Хочется плакать. Человек я абсолютно светский и от Церкви, в общем-то, далекий. Хотя мысли о Боге с возрастом приходят все чаще. Что, наверное, естественно…

Эти два дня все думала про Игоря. И, обращаясь к нему мысленно, не перестаю путаться в обращении… то Игорь, то отец Василий. Это оттого, что знала его лишь в миру… Напрягала память, вспоминая подробности знакомства.

Я приехала из Таллина в Москву в феврале 86-го. Мне только исполнилось 18. Бюро путешествий, где я работала бухгалтером, направило меня на курсы повышения квалификации. На Ленинградском вокзале сдала багаж в камеру хранения, где и познакомилась с Игорем. Там работал его товарищ по водному поло Алик Перепелкин. Игорь просто зашел к нему. Они еще были студентами, кажется, последнего курса.

Посидели-посмеялись, обменялись телефонами на случай, если нужна будет помощь в чужом городе. Веселые открытые ребята, оставившие о себе приятное впечатление.

Весной того же года я снова оказалась в Москве. С билетами были проблемы, и я позвонила Игорю. Теперь даже и не вспомню, помог ли он с билетами. Но то, КАК(!) он говорил со мной, меня поразило и помнится всю жизнь. С такой теплотой и заботой, и беспокойством за меня, девчонку, одну в большом городе. Как отец или брат.

Я-то, дурёха, конечно, приписала такое внимание своему обаянию и очарованию. Мой тогдашний возраст извиняет это.

Позже Алик пару раз приезжал в Таллин. Я ему помогала с гостиницей, но очной встречи не было. А во второй раз он приехал в декабре 91-го, позвонил мне уже из Таллина и хотел встретиться. Я бы с удовольствием, но со дня на день должна была родить. И мы поболтали по телефону. За разговором и узнала про Игоря…

Прошло много-много лет… И не смотря на мимолетность знакомства, я ребят не забыла…»

Вечная память убиенным иеромонаху Василию, инокам Трофиму и Ферапонту!

Иеромонаху Василию Рослякову

Я на могилу красных тюльпанов
Вам принесу с сердцем. Приимите.
Отченька, отче! Благословите!..
Тронет ладони солнце и ветер,
Тихой любовью взгляд Ваш ответит.
Божий избранник, мученик светлый!..
Крест деревянный, дух же бессмертный.
Я в мире дольнем, Вы в мире дальнем.
Благословите звоном Пасхальным.