Автором проекта введение к уложению государственных законов. Введение к уложению государственных законов (план всеобщего государственного образования). III. Управление окружное

УДК (47)«18»

Сперанский М.М. Введение к уложению

государственных законов

I. О свойстве законов государственных

Общий предмет всех законов есть учредить отношения людей к общей безопасности лиц и имуществ.

В великой сложности сих отношений и законов, от них возникающих, необходимо нужно поставить главные их разделения.

Началом сих разделений приемлются самые предметы законов: отношений людей, в обществе живущих.

Отношения сии двояки: каждое лицо имеет отношение ко всему государству, и все лица, в особенности, имеют отношения между собою.

Отсюда возникают два главные разделения законов.

Законы государственные определяют отношения частных лиц к государству.

Законы гражданские учреждают отношения лиц между ими. [Так, например, закон, налагающий подать или личную службу, есть закон государственный, ибо он определяет отношения частного лица к государству, но закон о разделе имуществ между наследниками есть закон гражданский, ибо он установляет отношения между частными людьми.] Законы государственные суть двух родов: одни суть преходящие, другие коренные и неподвижные.

Законы преходящие суть те, коими определяется отношение одного или многих лиц к государству в одном каком-либо случае. Таковы суть законы публичной экономии, законы мира и войны, уставы полиции и прочее. Они по существу своему должны изменяться по изменению обстоятельств.

Законы коренные, напротив, состоят в началах неподвижных и неизменяемых, с коими все другие законы должны быть соображаемы.

Нужно рассмотреть их свойство и степень необходимости.

II. О свойстве государственных коренных законов

Законы существуютдля пользы и безопасности людей, им подвластных. Но польза и безопасность сутьпонятия неопределенные, подверженные разным изменениям. Если бы законы изменялись по различномуобразусихпонятий, они вскоре пришли бы в смешение и могли бы соделаться даже противными тому концу, для коего они существуют.

Почему во всяком благоустроенном государстве должны быть начала законодательства положительные, постоянные, непреложные, неподвижные, с коими бы все другие законы могли быть соображаемы.

Сии положительные начала суть коренные государственные законы.

Три силы движут и управляют государством: сила законодательная, исполнительная и судная.

Начало и источник сих сил в народе: ибо они не что другое, как нравственные и физические силы людей в отношении их к общежитию.

Но силы сии в рассеянии, их суть силы мертвые. Они не производят ни закона, ни прав, ни обязанностей. [Таково есть состояние сих сил в естественном положении человека или анархии.]

Чтоб сделать их действующими, надлежало их соединить и привести в равновесие.

Соединенное действие сил составляет державную власть.

Сопряжения их в державной власти могут быть многоразличными.

Из сих многоразличных сопряжений коренные законы определяют один постоянный и непременный.

Итак, предмет и свойство государственных коренных законов есть определить образ, коим силы государственные сопрягаются и действуют в их соединении.

Сперанский Михаил Михайлович (1772-1839) - выдающийся российский государственный деятель.

III. Предметы коренных законов

Определив таким образом общее свойство коренных законов, нетрудно будет в особенности означить все их предметы.

В самом деле, силы государственные, составляющие общий законов коренных, могут быть рассматриваемы в двух положениях: или в состоянии их соединения, или в состоянии их личного разделения. (Прежде нежели существовала державная власть, лица, ею обладаемые, существовали. Каждый имел свою волю, свой закон и свое исполнение.

Сии личные силы были первыми стихиями, из соединения коих впоследствии составилась державная власть; таким образом, в силах государственных должно различать две степени бытия или два состояния: первое - состояние рассеянности, второе - состояние соединения.)

В состоянии их соединения они производят державную власть и политические права ее.

От державной власти возникает закон и его исполнение.

В состоянии раздельном силы государственные рождают права подданных.

Если бы права державной власти были не ограничены, если бы государственные соединены были в державной власти в такой, что никаких прав не оставляли бы они подданным, тогда государство было бы в рабстве и правление было бы деспотическое.

Рабство сие может быть двоякое: политическое вместе и гражданское или одно только политическое.

Первого рода рабство бывает, когда подданные не только не имеют никакого участия в силах государственных, но и, сверх того, не имеют и свободы располагать лицом их и собственностью в связи их с другими.

Рабство второго рода бывает, когда подданные, не участвуя в силах государственных, имеют, однако же, свободу в лице их и собственности. (Крепостные люди в России находятся в первом положении, все государство -во втором. В Турции рабство есть второго рода, ибо там нет крепостных людей.)

Из сего видно, что при державной власти силы государственные, остающиеся в расположении подданных, суть двояки: одними пользуются они в их соединении; другими - каждый особенно. От первых рождаются права подданных политичес-

кие, определяющие степень их участия в силах государственных. От вторых происходят права гражданские, определяющие степень их свободы в лице и имуществе.

Хотя права гражданские и могут существовать без прав политических, но бытие их в сем положении не может быть твердо.

В самом деле, права гражданские в существе своем не что другое суть, как те же права политические, но действующие разделенно и лично для каждого. Сие раздельное их действие не могло бы иметь никакой твердости, если бы не предполагало оно другого их действия соединенного. (Пример: контракт на куплю и продажу есть право гражданское, какую достоверность имело бы сие право, если бы закон политический не определил вообще, что всякая собственность есть неприкосновенна, и если бы не было власти исполнительной, приводящей сей закон в действие.)

Из сего следует, что истинные права гражданские должны быть основаны на правах политических, точно так же, как и закон гражданский вообще не может быть тверд без закона политического.

Здесь открывается причина и образ, в коем права гражданские могут иметь место в коренном законе государственном. Они должны быть в нем означены в виде первоначальных гражданских последствий, возникающих из прав политических. Дальнейшие же их сопряжения должны быть предоставлены постановлениями закона гражданского. (Так, например, в законе государственном определяется, что каждый может располагать своею собственностью по произволу. На сем основании закон гражданский распределяет, каким образом собственность должна переходить из родного владения в другое по общему согласию.]

Из сего происходят три главные предмета, входящие в состав коренных законов:

I. Права державной власти.

II. Закон, возникающий из правдержав-ной власти.

III. Права подданных.

I. Об общем разуме преобразования

Общий предмет преобразования состоит в том, чтоб правление, доселе самодержавное, постановить и учредить на не-применяемом законе.

Нельзя основать правление на законе, если одна державная власть будет и составлять закон, и исполнять его.

СРЕДНЕРУССКИЙ ВЕСТНИК ОБЩЕСТВЕННЫХ НАУК

Отсюда необходимость установлений, действующих и в составлении закона, и в его исполнении.

Из троякого порядка государственных сил возникает троякий порядок сих установлений. Одно из них должно действовать в образовании закона, другое - в исполнении, третье - в части судной. Разум всех сих установлений может быть различен.

Первое и главное различие происходит от самой силы установлений и внешних их форм.

Два различные устройства с первого воззрения здесь представляются.

Первое состоит в том, чтобы облечь правление самодержавное всеми, так сказать, внешними формами закона, оставив в существе его ту же силу и то же пространство самодержавия.

Второе устройство состоит в том, чтобы не внешними только формами покрыть самодержавие, но ограничить его внутреннею и существенною силою установлений и учредить державную власть на законе не словами, но самим делом.

В самом преддверии преобразования должно решительно избрать одно из сих двух устройств. Избрание сие определяет истинный его разум.

Если будет избрано первое устройство, тогда все установления так должны быть соображены, чтобы они в мнении народном казались действующими, но никогда не действовали бы в самом деле. Главные черты сего устройства состоять могут в следующем:

1) Установить сословие, которое бы представляло силу законодательную, свободную, но на самом деле было бы под влиянием и в совершенной зависимости от власти самодержавной.

2) Силу исполнительную так учредить, чтоб она, по выражению закона, состояла в ответственности, но, по разуму его, была бы совершенно независима.

3) Власти судной дать не преимущества видимой свободы, но связать ее на самом деле такими учреждениями, чтоб она в существе своем всегда состояла во власти самодержавной. (На сих трех главных правилах основано настоящее политическое устройство Франции.)

Если, напротив, предпочтено будет второе устройство, тогда все сии установления расположены быть должны на следующих правилах:

1) Законодательное сословие должно быть так устроено, чтоб оно не могло совершать своих положений без державной власти, но чтоб мнения его были свободны и выражали бы собою мнение народное.

2) Сословие судебное должно быть так образовано, чтоб в бытии своем оно зависело от свободного выбора и один только надзор форм судебных и охранение общей безопасности принадлежали правительству.

3) Власть исполнительная должна быть вся исключительно вверена правительству; но поелику власть сия распоряжениями своими под видом исполнения законов не только могла бы обезобразить их, но и совсем уничтожить, то и должно ее поставить в соответственности власти законодательной.

Таков есть общий разум двух систем, коим можно следовать в составлении коренных законов.

Сравнивая сии две системы между собою, нет сомнения, что первая из них имеет только вид закона, а другая - самое существо его; первая под предлогом единства державной власти вводит совершенное самовластие, а другая ищет в самом деле ограничить его и умерить. Первая издалека готовит сама себе превращения, а другая, при благоприятных обстоятельствах, может утвердиться и долгое время без важных перемен, постепенно следовать за гражданским усовершенствованием; первая может быть оправдана в народе своевольном, непостоянном, преклонном ко всем новым умствованиям и особливо тогда, как народ сей выходит из анархии с превратными привычками; но вторая одна может быть свойственна народу, который имеет более доброго смысла, нежели пытливости, более простого и твердого разума, нежели воображения, коего характер трудно обольстить, но легко убедить простою истиною,- словом, она может быть свойственна такому народу, коего нет нужды прельщать и обманывать по добронравию его и некоторой лености, всем народам северным природной.

Определив сим образом общий разум коренных законов, свойственных настоящему положению России, нужно приложить его к разным частям, Государственное уложение составляющим. (...)

Публикуется по: Сперанский М.М. Проекты и записки/ Под ред. С.Н. Валка. М.- Л., 1961. С.144-147, 164-167.

Введение к Уложению государственных законов» М.М. Сперанского

Работа над планом государственных преобразований была за­вершена Сперанским к октябрю 1809 ᴦ., получив название ʼʼВве­дение к Уложению государственных законовʼʼ*. Основные поло­жения и идеи плана были предварительно обсуждены в ходе многочисленных бесед Александра I со Сперанским.

Исходя из представления о тесной взаимосвязи и взаимоза­висимости различных сфер общественной жизни, Сперанский увязывал перемену в политическом строе с преобразованиями в области экономики и ʼʼнародного воспитанияʼʼ. Решение проб­лем экономического развития он видел в целœенаправленной политике правительства по созданию экономически независи­мого сословия. Гарантией его экономической независимости должно было стать всœемерное расширение института частной собственности. Независимость этого сословия, по мысли Спе­ранского, обеспечивалась бы также формированием соответству­ющего общественного мнения, что и ставило вопрос о ʼʼнарод­ном воспитанииʼʼ. Задача правительства состояла в создании сети учебных заведений и библиотек, а также в воспитании ʼʼпобуж­денийʼʼ и некоторой ʼʼморальной крайне важно сти общего обра­зованияʼʼ.

Последнему Сперанский придавал особое значение. По его инициативе в августе 1809 ᴦ. Сенат принял Указ о новых прави­лах производства в чины по гражданской службе. Главным прин­ципом продвижения по служебной лестнице Указ устанавливал не выслугу лет, а ʼʼдействительные заслуги и отличные позна­нияʼʼ. Причем право претендовать на получение чина коллеж­ского асессора (8-й класс) и статского советника (5-й - 6-й классы) могли лишь чиновники, окончившие курс обучения"в одном из российских университетов или выдержавшие экзамен по специальной программе.

Сперанскому принадлежала идея создания недалеко от Пе­тербурга специального закрытого лицея для ограниченного числа дворянских детей знатных фамилий, где они получали бы самое лучшее образование, для дальнейшей службы в центральных уч­реждениях. В 1811 ᴦ. первые 30 воспитанников приступили к за­нятиям в Царскосœельском лицее. Как истинный реформатор Сперанский связывал проблему народного просвещения с лик­видацией в России системы угнетения и рабства. При этом твер­дого положения о крайне важно сти ликвидации в России крепост­ничества план Сперанского не содержал - крепостной строй, по мнению Сперанского, отменится постепенно, под влияни­ем развития промышленности, торговли и просвещения.

Участие в деятельности государственного аппарата людей просвещенных, специально подготовленных к добросовестно­му исполнению гражданской службы должно было, по мысли Сперанского, обеспечить введение преобразований без револю­ционных взрывов и потрясений, которые он отвергал, считая, что разрушение старого порядка революционным путем само по себе не обеспечивает коренного переустройства общества.

Путь преобразования он видел в эволюционном, последова­тельном совершенствовании всœех сфер общественной жизни при активном участии в данном процессе государственной власти. Про­свещенные чиновники и должны были обеспечить создание и поддержание условий для раскрытия потенциала каждой отдельной личности. Успешность и прочность преобразований определя­лись наличием подготовленных кадров государственного аппа­рата и политической волей монарха.

Цель преобразований общественно-политического строя России Сперанский видел в придании самодержавию внешней формы конституционной монархии, опирающейся на силу закона. За­кон должен был определять основные принципы устройства и функционирования государственной власти. Систему власти Сперанский в соответствии с принципом Ш. Монтескьепредложил разделить на 3 части: законодательную, исполнительную и судебную. Предусматривалось создание соответствующих органов, осуществляющих руководство ими.Вопросы законодательства находились бы в ведении Государственной Думы, суда - в веде­нии Сената͵ управления государством - в ведении министерств, ответственных перед Думой.

Законодательный ряд образовали думы - волостные, уезд­ные, губернские и государственная; волостная дума должна была состоять из земельных собственников волости и из депутатов от казенных крестьян (по одному из 500 душ) и выбирала волост­ное правление и депутатов в уездную думу, которая, в свою очередь, выбирала уездное правление и депутатов в губернскую думу, а губернская дума - губернское правление и депутатов в Государственную Думу. На ежегодных собраниях Государствен­ной Думы должны были рассматриваться вносимые правитель­ством законопроекты и государственный бюджет, делаться пред­ставления о нуждах народа, об ответственности министров и о распоряжениях властей, нарушающих основные (ʼʼкоренныеʼʼ) государственные законы. Исполнительной властью являются правления - волостные, уездные и губернские, - избираемые местными думами, а высшая исполнительная власть - мини­стры - назначается государем.

Значение Государственной Думы определялось прежде всœего тем положением, что ʼʼникакой новый закон не должна быть из­дан без уважения Думыʼʼ. Она обладала правами контроля над деятельностью исполнительной власти - могла требовать от министров соответствующих отчетов, выдвигать против них об­винœения. В то же время она не имела права законодательной инициативы. За императором в законодательной сфере оставля­лось право утверждения законов, одобренных Думой. Распоря­жением монарха сама Дума могла быть распущена.

Сенат по проекту Сперанского, воплощая собой ʼʼверховное судилищеʼʼ империи, обладал правом вынесения окончатель­ных приговоров. Судьи были ответственны исключительно пе­ред законом. Судебную власть, по предложению Сперанского, образуют волостные суды (третейские или мировые), затем уез­дные и губернские суды, состоящие из выборных судей и дей­ствующие с участием присяжных; высшую судебную инстан­цию представляет Сенат, члены которого избираются (пожиз­ненно) Государственной Думой и утверждаются императором.

Упрочение новых порядков Сперанский связывал с посте­пенным вовлечением в преобразовательный процесс предста­вителœей всœех сословий российского общества. При этом он отнюдь не покушался на самую идею сословности. По этой причине, выс­тупая за равенство граждан перед законом, он считал необхо­димым сохранение сословного принципа, в базе которого должны были лежать различия в обладании гражданскими и политическими правами.

Представителям низших сословий предоставлялись лишь так называемые общие гражданские права: никто не должна быть наказан без суда; никто не обязан отправлять личную службу по произволу другого лица; всякий может приобретать собствен­ность и располагать ею по закону; никто не обязан отправлять натуральных повинностей по произволу другого, но лишь по закону или на добровольном согласии.

Среднее сословие должно было иметь кроме общих граждан­ских прав (при наличии определœенного имущественного ценза) и политические права. И, наконец, дворянство наряду с общи­ми гражданскими и политическими правами обладало специ­альными, так называемыми особенными гражданскими права­ми (права освобождения от очередной службы, владения насе­ленными имениями). Сохранение определœенных привилегий дво­рянства должно было, по мысли Сперанского, облегчить сам процесс перехода к гражданскому, правовому обществу.

Сперанский видел объединœение законодательной, исполни­тельной и судебной систем власти в самодержавной власти им­ператора. По этой причине для объединœения функций различных частей государственного управления Сперанский предложил создать специальный орган - Государственный совет.

Создание Государственного совета͵ естественно, также огра­ничивало полновластие самодержавия, хотя решающее слово оставалось по-прежнему за императором. Члены Госсовета на­значались им из высших сановников, чаще всœего аристократии. Министры входили в состав Госсовета по должности.

Большое внимание Сперанский уделил проблеме реализации установок центральной власти. Существовавшая бюрократичес­кая система, будучи по существу независимой от общества, за­ботилась более о собственном благополучии, нежели об общем благе. Для ограничения безответственности и самовластия бюро­кратии Сперанский предложил сословно-коллегиальный принцип организации функционирования власти. В соответствии с ним власть осуществлялась через различные коллегиальные органы, состоящие из выборных представителœей сословий, обладающих собственностью. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, не отвергая бюрократическую систему, Сперанский рассчитывал учредить над ней контроль общества, добиться искоренения злоупотреблений в государ­ственном аппарате.

При этом конституционные проекты Сперанского имели ком­промиссный и ограниченный характер, что сразу же проявля­лось, как только он начинал рассматривать организацию каж­дой ʼʼвластиʼʼ. Даже в самом либеральном из проектов, в кото­ром Государственная Дума рассматривалась как законодатель­ный орган, император - как глава исполнительной власти, а Сенат - как высший судебный орган, царю представлялись обширные полномочия, и разделœение властей теряло свое зна­чение. I

Несмотря на внутреннюю стройность, логичность и последо­вательность плана, предложенного Сперанским, он не соответ­ствовал реалиям российской действительности. Как справедли­во заметил В.О. Ключевский, ʼʼэто была политическая мечтаʼʼ.

Реализацию плана государственного преобразования Сперанский рассчитывал осуществлять, используя, с одной стороны, под­держку просвещенной части российского общества, убежден­ной в крайне важно сти глубоких реформ в духе времени, а с дру­гой стороны, поддержку Александра I. Жизнь, однако, быстро рассеяла его иллюзии. Подавляющее большинство представите­лей чиновничьей бюрократии, дворянства были решительными противниками сколько-нибудь значительных перемен.

Многое зависело от лидера реформаторского движения, ши­роты его кругозора, энергии, настойчивости и решительности. При этом образование, ум и даже настойчивое стремление Алек­сандра I к переменам не восполняли слабости его характера. Как писал В.О. Ключевский, ʼʼАлександр был человек слабый и злой. Как слабый, он подчинялся всякой силе, не чувствуя в себе никакойʼʼ*.

Сам Сперанский, принадлежащий к чиновничьей петербург­ской среде с ее каждодневным актерством и лицемерием, аналогично тому, как и император, тоже не отличался твердостью характера.

Недовольство консервативного дворянства деятельностью Сперанского, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ третировало его как выскочку, скоро переросло в открытую ненависть к ʼʼвременщикуʼʼ, еще более усилившуюся, когда по инициативе Сперанского был принят план финансового оздоровления хозяйства страны. Положение России в сфере финансов было весьма плачевным. Достаточно заметить, что смета доходов на 1,810 г; предполагала их поступ­ления в размере 127 млн. руб., а расходы государства составляли 197 млн. руб., ᴛ.ᴇ. финансовый дефицит достигал объёма более половины всœей суммы государственных доходов. Финансовая реформа, предложенная Сперанским, среди прочих мер пре­дусматривала введение нового, ʼʼподоходного прогрессивногоʼʼ, налога на доходы помещиков с их земель, что, естественно, встретило протест со стороны дворянства.

Неудача Сперанского объясняется бесперспективностью по­пыток навязывания обществу идей, почерпнутых извне (из Фран­ции), не имеющих прочных корней в реальной действительно­сти. Сперанского нельзя однозначно отнести к людям, ʼʼнапи­танным заграничными философиямиʼʼ, но, несомненно, осно­ву его мировоззрения составляли идеи западного просвещения, поскольку он был убежден в общности путей исторического развития России и Европы. Многие принципиальные положе­ния его ʼʼВведения к Уложению государственных законовʼʼ по существу являются компиляцией из французских конституций разных лет. Декларации прав человека и гражданина, западно­европейской общественно-политической литературы.

В России же реформатор так и не нашел основополагающих ценностей, на которые мог бы опереться в своей преобразова­тельной деятельности. Это значительно ослабляло его позиции и стало предметом жестокой критики со стороны оппонентов, наиболее ярким из которых был Н.М. Карамзин. В своей ʼʼЗапис­ке о древней и новой Россииʼʼ, написанной в 1811 ᴦ., он под­верг резкой критике проекты государственных преобразований Сперанского, усматривая в них очередную попытку нарушения естественного хода исторического развития Российского госу­дарства.

В позиции Сперанского отразилась одна из характерных черт российского реформаторства - дефицит собственных, нацио­нальных идей, стремление к восприятию уже достигнутого в ущерб созданию оригинального, учитывающего особенности российского общества. Н. Бердяев писал: ʼʼРусская интеллиген­ция всœегда исповедовала какие-нибудь доктрины, вмещающие­ся в карманный катехизис, и утопии, обещающие легкий и уп­рощенный способ всœеобщего спасения, но не любила и боялась самоценной творческой мысли, перед которой раскрывались бы бесконечно сложные перспективыʼʼ*.

Александр I в целом одобрил план Сперанского и предпола­гал начать его осуществление с 1810 ᴦ. 1 января 1810ᴦ. был обра­зован Государственный совет (который мог бы стать верхней палатой будущего российского парламента). В течение года должны были образоваться Государственная Дума (нижняя, выборная палата), а также окружные и губернские думы. Но этой второй части плана не суждено было осуществиться.

Вслед за созданием Госсовета было произведено преобразо­вание министерств: вместо существовавших ранее 8 министерств должно было стать 11. По инициативе Сперанского в 1811 ᴦ. было разработано Общее положение о министерствах, определившее единообразие организаций и делопроизводства министерств, систему взаимоотношений структурных подразделœений и мини­стерств с другими учреждениями. При разработке Общего уч­реждения министерств использовались не только первый опыт деятельности министерств, созданных в 1802 ᴦ., но и образцы организации, делопроизводства и деятельности министерств Франции.

Подготовленный Сперанским и уже одобренный Александ­ром проект преобразования Сената͵ предусматривавший отде­ление его судебной функции от административной с созданием двух Сенатов - правительствующего и судебного, - так и не был введен в действие.

Представители реакционной группировки, питавшие жгучую ненависть к ʼʼвыскочке-семинаристуʼʼ, обвинили его в государ­ственной измене. В марте 1812 ᴦ. император объявил Сперанско­му, что ввиду приближения неприятеля к пределам государства невозможно проверить всœе обвинœения, выдвинутые в его адрес, и Сперанский был сослан вначале в Нижний Новгород, а затем в Пермь. В 1819ᴦ. Александр I назначил его генерал-губернато­ром Сибири, признав этим несправедливость выдвигавшихся ранее против него обвинœений.

В 1821 ᴦ. Сперанский был возвращен в Петербург и назначен членом Государственного совета и Сибирского комитета͵ управ­ляющим Комиссией по составлению законов. Сперанский был членом Верховного уголовного суда над декабристами. Убедитель­ных свидетельств причастности Сперанского к выступлению де­кабристов не имеется, хотя сами заговорщики и предполагали включить его в состав Временного революционного правитель­ства. Но чересчур различными были их взгляды на методы осу­ществления в чем-то схожих политических преобразований.

В 1826 ᴦ. Сперанский фактически возглавил 2-е отделœение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, осу­ществлявшей кодификацию законов. Под его руководством были подготовлены первое Полное собрание законов Российской империи в 45 томах (1830) и Свод законов Российской империи в 15 томах (1832). Успешное осуществление огромной работы по систематизации и кодификации российского законодательства будет названо биографами Сперанского его главной заслугой. Кодификация законов позволила значительно упорядочить го­сударственное управление, укрепив в нем начала законности.

Одновременно Сперанский стал одним из активных строите­лей созданной в период царствования Николая I всœеохватываю­щей бюрократической системы управления, действовавшей главным образом на базе различных инструкций. По поруче­нию императора проекты многих важнейших законов и инструк­ций были подготовлены именно Сперанским. Знаком доверия к нему высшей власти стало включение его в число воспитателœей наследника престола, будущего Александра II. В начале 1839 ᴦ. Николай I пожаловал его графским титулом.

После смерти Сперанского Модест Корф, его биограф, на­писал в своем дневнике: ʼʼСветило русской администрации угасло!ʼʼ

Введение к Уложению государственных законов» М.М. Сперанского - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Введение к Уложению государственных законов» М.М. Сперанского" 2017, 2018.

Размер: px

Начинать показ со страницы:

Транскрипт

1 15 Вестник БИСТ / 3 (7), сентябрь 2010 Пронкин Сергей Владимирович, кандидат исторических наук, доцент кафедры «Политическая история» факультета государственного управления Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова ЯВЛЯЛОСЬ ЛИ «ВВЕДЕНИЕ К УЛОЖЕНИЮ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ЗАКОНОВ» М.М. СПЕРАНСКОГО КОНСТИТУЦИЕЙ? Статья посвящена конституционному проекту, составленному М.М. Сперанским в 1809г. Автор подводит некоторые итоги изучения его в отечественной историографии. Главное внимание обращено на политико-юридический смысл проекта. Являлся ли проект конституцией, т. е. предусматривал ли он ограничение власти монарха? Характер ответа на данный вопрос зависел от принадлежности исследователя к одному из историографических направлений, которые в статье определяются как «позитивное», «негативное» и «среднее». Ключевые слова: Сперанский М.М., «Введение к уложению государственных законов», конституционные проекты, государственноадминистративные преобразования Александра I. В конце 2009г. исполнилось двести лет со времени написания М.М. Сперанским «Введения к уложению государственных законов» (далее «Введение») самого известного из конституционных проектов, появившихся в истории России (проект имеет и второе название «План государственного преобразования», далее «План»). За это время он неоднократно становился предметом научных исследований, в которых давались политические и юридические оценки данного документа, вскрывались условия его появления, теоретические и юридические источники, причины, помешавшие реализации важнейших положений «Введения», и прочие связанные с ним обстоятельства. Целью настоящей статьи является подведение некоторых итогов изучения «Введения» применительно к проблеме его политико-юридического смысла. Являлось ли оно конституцией, предполагало ли оно ограничение самодержавной власти? Ясный и категорический ответ на данный вопрос затруднён самим характером проекта. Детальные обстоятельства работы над ним не выяснены, историки вынуждены исходить из версии, изложенной Сперанским в оправдательном «Пермском письме», направленном им Александру I из ссылки. В нём Сперанский утверждал, что

2 ТРИБУНА УЧЕНОГО 16 «Введение» являлось оформлением и систематизацией тех политических идей, которые сообщал ему император во время их многочисленных доверительных бесед. Вопрос о роли каждого из «соавторов» в разработке «Плана» является предметом научной дискуссии, но, помня об адресате письма, Сперанский не мог сильно исказить роль императора в его составлении. Однако известно, что политические взгляды Александра I, несмотря на заявляемые им с юности конституционные устремления, не отличались устойчивостью и определённостью, он постоянно метался между различными политическими началами, часто противоположными. Эта неопределённость не могла не проявиться в содержании «Плана». Историки сравнительно поздно идентифицировали его окончательный вариант, находившиеся же в их распоряжении предварительные редакции «Введения» несколько отличались по своему политикоюридическому содержанию. Даже в итоговой редакции Сперанский предложил императору выбрать одно из двух возможных государственных устройств: «Первое состоит в том, чтоб облечь правление самодержавное всеми, так сказать, внешними формами закона, оставив в существе его ту же силу и то же пространство самодержавия. Второе устройство состоит в том, чтобы не внешними только формами покрыть самодержавие, но ограничить его внутреннею и существенною силою установлений и учредить державную власть на законе не словами, но самим делом» . Сопутствующие рассуждения Сперанского по поводу данных систем позволяют предполагать, что его симпатии на стороне последней, т. е. действительного ограничения самодержавия, но категорически он этого не заявил. Неопределённо в проекте указана и роль Государственной думы в законодательстве. Она должна была заниматься «уважением» законов, что одни исследователи понимают как их обсуждение, другие принятие. Наконец, на оценку историками «Плана» оказывало влияние несоответствие выраженных в нём идей с теми, которые высказывались Сперанским ранее. Наиболее разительными эти перемены в оценке им возможности установления в России конституционного строя кажутся при чтении «Записки об устройстве судебных и правительственных учреждений в России» (1803). Здесь Сперанский, казалось, убедительно доказал невозможность перехода России к истинной, т. е. конституционной монархии. «В настоящем порядке вещей мы не находим самых первых элементов, необходимо нужных к составлению монархического управления,» писал он, добавляя при этом, что указанные им препятствия в настоящее время «неразрешимы и одно время разрешить их может» . Очевидно, что за шесть лет, отделявших данную записку от «Введения», эти «элементы» не могли появиться, а за-

3 17 Вестник БИСТ / 3 (7), сентябрь 2010 труднения на пути к конституционному строю быть преодолены (столь разительная перемена взглядов не может не поставить вопрос о степени искренности и самостоятельности Сперанского при составлении им записок, которые приходилось подстраивать под взгляды лица, для которого они предназначались). Проект Сперанского, разрабатывавшийся в обстановке строгой секретности, не сразу стал предметом серьёзных научных исследований. Окружавшая его таинственность была связана с изначально принятым императором Александром Павловичем методом подготовки либеральных реформ, который был поддержан и его доверенным окружением. «Итак, мысленно объяснялся с монархом в мае 1801г. гр. П.А. Строганов, если я верно понял мысль вашего величества, можно установить следующее: реформа должна быть созданием государя и тех, которых он выберет своими сотрудниками, и никому постороннему не должно быть известно, что ваше величество взяли на себя почин такого дела Предстоит двойная задача: с одной стороны, щадить умы от нежелательного предубеждения против реформы, с другой понять настолько настроение общества, чтобы не возбудить недовольства напрасно. Это требует заседаний секретных» . Таким образом, тайная подготовка либеральных реформ объяснялась недоверием их инициаторов к обществу, опасением вызвать как неоправданные надежды, так и преждевременное сопротивление. Был и более прозаический мотив ревнивое желание сохранить дело реформ в своих руках, не делиться с другими славой их подготовки и проведения. Закрытость темы ещё более усилилась при Николае I, который с неодобрением относился к либеральным проектам своего старшего брата. В подобной общественнополитической обстановке специальные научные исследования конституционного проекта 1809г., естественно, не могли быть предприняты. В исторической литературе николаевской эпохи конституционные предприятия Александра I благонамеренно игнорировались. В иных условиях находились немногочисленные тогда представители политической эмиграции. Н.И. Тургенев, являвшийся одним из её видных представителей, опубликовал в 1847г. на французском языке книгу «Россия и русские», к которой, среди прочих политических документов, были приложены «Пермское письмо» Сперанского и «экстракты» (извлечения) из его конституционного проекта . Публикатор указывал, что стремился дать общее представление о труде Сперанского, поэтому «извлек» только наиболее общие положения. В течение нескольких десятилетий именно публикация Тургенева использовалась исследователями для изучения «Введения». Впоследствии выяснилось, что представленный Тургеневым вариант

4 ТРИБУНА УЧЕНОГО конституционного проекта значительно отличался от аутентичного текста, являлся компиляцией, соединившей несколько связанных со Сперанским документов, составленных в период с 1802 по 1809гг. (Тургенев видел некоторые противоречия в опубликованных им документах, но посчитал их малосущественными). В результате первые исследователи проблемы получили искаженное представление о подлинном содержании «Плана». Научная разработка проблемы стала возможна только после крушения николаевского режима, когда не только заметно ослабли цензурные ограничения, но и стремительно вырос научный и общественный интерес к вопросу. Настоящим пионером в изучении государственной деятельности Сперанского стал барон (позже граф) М.А. Корф. Но по причине не только цензуры, но и самоцензуры исследователь, являвшийся видным сановником Николая I, был вынужден ограничиться только указанием на само существование конституционного проекта и его самой общей оценкой. «Колоссален был этот план, исполненный смелости как по основной своей идее, так и в подробностях развития», писал он, признавая одновременно его несвоевременным, несоответствующим уровню развития страны . Талантливая монография Корфа привлекла внимание к деятельности Сперанского историков и публицистов, которые стали широко использовать помещённые в ней 18 документальные материалы, но на сам конституционный проект продолжало сохраняться табу. Первым достаточно подробный анализ содержания «Введения» дал, используя публикацию Тургенева, А.Н. Пыпин . Корф и Пыпин наметили два направления исследований «Введения», которые условно можно обозначить как «позитивное», лояльное в отношении Сперанского и его труда, и «критическое». Данные направления стали традиционными для историографии проблемы, в общих чертах они сохраняются до настоящего времени. Проект 1809г. относился к той категории документов, при анализе которых не могут не сказываться политические симпатии исследователя. Поэтому к первому направлению обычно принадлежали приверженцы «передовых», либеральных взглядов, ко второму консерваторы. Представители «позитивного» направления (М.В. Довнар-Запольский, А.А. Кизеветтер С.Г. Сватиков, В.И. Семевский, А.Н. Фатеев С.Н. Южаков и другие) высоко ставили содержание проекта, считали его конституционным, а намерения Сперанского искренними. Напротив, для исследователей «критического» направления (М.И. Богданович, Б.Б. Глинский, М.П. Погодин, А.В. Романович- Славатинский, С.М. Середонин, Н.К. Шильдер и другие) характерно более скептическое отношение к качеству проекта . Одновременно или отрицалось конституционное содержание «Введения», или нали-

5 19 Вестник БИСТ / 3 (7), сентябрь 2010 чие такового приписывалось не Сперанскому, а императору Александру I, мысли которого и были оформлены в проекте. Грань между данными историографическими направлениями на практике является зыбкой и условной. Крайние оценки «Плана» в научной литературе встречались и встречаются редко, большинство исследователей сочетали критику одних его положений с положительной оценкой других. Технические недостатки плана были настолько очевидны, что их вынуждены признать все серьёзные исследователи. Поэтому на деле отнесение конкретной работы к одному из отмеченных историографических направлений может быть затруднительно, многие из них принадлежали к «среднему» направлению. Таковой, например, является монография А.Э. Нольде, ставшая итоговой для дореволюционной историографии . Естественно, наиболее скептически отнеслись к содержанию «Введения» историки критического направления, среди которых по обстоятельности анализа выделялся Середонин. Он полагал, что «План» «сшит из лоскутков», а для практической реализации его положений потребовались бы десятилетия упорного труда . Но и лояльные Сперанскому историки вынуждены были признать такие недостатки «Плана», как неравенство заявленных политических прав различных слоёв населения, их сложную иерархию, ограниченность прав Государственной думы, отсутствие указания на срок полномочий её депутатов (Кизеветтер), отсутствие указания на характер избирательного права (тайное или открытое), плохую разработку порядка функционирования Думы (Довнар-Запольский), недостаточно чёткое разделение закона и административного распоряжения и не совсем внятное указание на порядок ответственности министров (Корнилов) и т. д. Однако данные исследователи, признавая несовершенства «Плана», оправдывали их. Они указывали на обстоятельства эпохи, на отсутствие в России опыта конституционного законодательства, на необходимость учитывать настроения Александра I, который был заказчиком проекта. Наконец, они напоминали, что «Введение» было именно введением к плану государственного преобразования (Уложению государственных законов), его концепцией, которую позже предполагалось детализировать. При всех своих недостатках, настаивал В.И. Семевский, проект был основательно продуман, логично построен и представлял для своего времени (выделено Семевским) замечательный документ . Критические отношения к «Введению» усилилось в период революции гг. и послереволюционные годы. Это было связано с эскалацией политических требований многих представителей либеральной оппозиции. Для большинства либеральных историков предшествующего времени план Сперанского был смелым до-

6 ТРИБУНА УЧЕНОГО кументом, не потерявшим актуальности с точки зрения «реальной политики». Для решительно настроенных представителей оппозиции начала XX в., переживших политический ажиотаж 1905г., ставших свидетелями появления Государственной думы, способ формирования которой и масштаб полномочий напоминал предложения Сперанского (само название первого российского парламента было заимствовано у него), «Введение» было глубоко консервативным документом, критикуя который, они критиковали современную им политическую действительность. Причиной усиления скепсиса в отношении «Плана» стало и формирование революционно-демократического направления историографии. Согласно известной мысли о сближении крайностей левые «иконоборцы» примкнули к консервативным «скептикам». Политическая заданность подобных работ не могла не сказаться на их научном уровне . Одной из центральных проблем развернувшейся вокруг «Введения» полемики был вопрос о политико-юридическом смысле данного проекта, о степени ограничения власти монарха, которую он предусматривал. Иначе говоря, вопрос стоял о том, являлся ли проект действительной конституцией или мнимой? За некоторыми исключениями, историки, принадлежавшие к «позитивному» направлению, склонялись к положительному ответу на него, многие сторонники 20 «критического» направления к отрицательному. Конституционный характер «Введения» категорически отстаивал Пыпин . Решительно настаивал на конституционном характере плана С.Г. Сватиков. Он полагал, что документ, безусловно, ограничивал самодержавную власть, т. к. «уважение закона», которое автор расшифровывает как право не только рассматривать, но и принять, одобрить законопроект, принадлежало законодательному учреждению, за монархом же закреплялось право утверждения его . Так же смотрел на проблему В.И. Семевский . Развёрнутую характеристику политико-юридического содержания «Введения» дал А.А. Кизеветтер . Он подробно пересказал содержание «Введения», признав Государственную думу законодательным, а не законосовещательным учреждением. С этой оценкой был согласен и А.А. Корнилов. Останавливаясь на двух указанных Сперанским возможных вариантов конституции (фиктивной и реальной), он был уверен, что симпатии автора проекта были явно на стороне второго: «Вопрос был поставлен так прямо и ясно, что Александру прегражден был путь ко всяким мечтательным неопределенностям и приходилось серьёзно выбирать одно из двух, причём первая система была заранее опорочена» . Признали за Государственной думой законодательный характер юристы Н.М. Лазаревский и А.Н. Филиппов .

7 21 Вестник БИСТ / 3 (7), сентябрь 2010 Историки критического направления были в своих выводах менее определённы. Они или уклонялись от юридической оценки документа, или, признавая конституционный характер проекта, отрицали за Сперанским искренность конституционных намерений. Категоричен в своих выводах был С.М. Середонин, полагавший, что думать о возможности быстрой реализации столь грандиозного проекта мог только «или ослепленный фанатик, или человек, находившийся в состоянии самогипноза» . Но он не считал Сперанского таковым, поэтому радикализм и одновременно небрежность плана объяснил иначе. Составляя план, реформатор просто уступал настоянию императора, но не мог не указать ему на величайшие затруднения, которые вызовут данные намерения. После этого, предполагал Середонин, должны были последовать значительные изменения плана, реформы ограничились бы сферой центральных административных учреждений, а самодержавная власть пока (выделено Середониным) была бы сохранена. Критически оценил «Введение» и М. Бородкин, назвавший его автора «модным беспочвенным мечтателем, неискренним конституционалистом». Особенно интересна последняя характеристика. Разбирая план 1809г., Бородкин признал его конституционный характер, но поставил под сомнение действительность намерения Сперанского ограничить самодержавие. «Если в его проектах находились конституционные формы, то только формы, т. е. внешний вид ограничения, декорация представительного образа правления, но не «внутреннее» и не фактическое ограничение, заключал автор. Эта форма конституции, вся внешняя обстановка представительного правления, весь декорум ограничения власти нравились императору Александру I, но действительного стеснения или умаления своих державных прав он не допустил ни в России, ни в Финляндии, ни в Польше» . Иначе говоря, исследователь полагал, что намерения Сперанского заключались в реализации не конституционного, а лжеконституционного проекта. К критикам Сперанского из консервативного лагеря примкнули радикальные либералы и демократы. Так, весьма критично отнесся к «Введению» В.Н. Сторожев. Обоснование Сперанским готовности России к восприятию конституционного строя он, как и Бородкин, считает надуманным и отвлеченным, игнорирующим социальноэкономический контекст намеченных преобразований. «О какой конституционной монархии может идти речь, вопрошал историк, раз не поставлен ребром вопрос о немедленном крестьянском освобождении? Автор не замечал этих тисков дворянства и бюрократии, в которых была сжата верховная власть» . Историк предполагает, что сам Сперанский сознавал нелепость данной попытки, но вынуж-

8 ТРИБУНА УЧЕНОГО ден был считаться с мнением «заказчика» императора. Советская историография стремилась к новой концептуальной оценке «Введения», но на деле не смогла внести ничего принципиально нового в собственно политико-юридический анализ документа. На практике в историографии продолжали сохраняться два её традиционных направления. Изменения заключались в том, что преобладание положительных оценок «Введения» сменилось доминированием критических мнений о нём. Большинство советских историков примкнули к «критическому» направлению предшествующей историографии. Скептически к труду Сперанского отнеслись М.Н. Покровский и Н.А. Рожков, признавшие, впрочем, за Думой законодательные функции . Первые представители советской исторической науки, начинавшие свою научную деятельность до революции, могли ошибаться в своих выводах, но не были узкими догматиками, стремились к построению, на основе марксистской методологии, собственных теорий исторического процесса. Однако постепенно догматизация науки усиливалась. Руководящим началом для советской историографии проекта 1809г. надолго стало мнение В.И. Ленина относительно того, что «представительное собрание, существующее рядом с монархической властью, на деле, пока эта власть остается в руках монархии, является совещатель- 22 ным собранием, которое не подчиняет волю монарха воле народа, а лишь согласует волю народа с волей монарха...» . Но существовало и другое направление советской историографии. Его представляли, те историки, которые соблюдая неизбежные идеологические формальности не стремились быть «святее папы», открыто не заявляя об этом. Они генетически были связаны если не с «позитивным» направлением дореволюционной историографии, которое теперь стало трактоваться как буржуазно-либеральное, то со «средним». Основоположником данного направления советской историографии стал А.Е. Пресняков, который по своей биографии и методологическим принципам принадлежал к дореволюционной историографии. Скептически относясь к практической применимости основных положений «Плана», он считал его не законченной работой, но изложением «принципов» русской конституции . К данному «оттенку» советский историографии х годов принадлежал Б.И. Сыромятников . Видимо, не является простым совпадением, что и он начал свою научную деятельность ещё в дореволюционный период, поэтому, думается, не без труда мог приспособиться к утверждавшейся методике написания исторических трудов на основе застывших идеологических схем и штампов. Его приуроченная к столетию со дня смерти Сперанского статья, написанная в крайне тяжё-

9 23 Вестник БИСТ / 3 (7), сентябрь 2010 лую для научного творчества эпоху, заметно выделялась на общем фоне исторической литературы того времени. Автор считал Сперанского искренним сторонником конституционной монархии, который первоначально вынужден был маскировать свои взгляды, получив возможность более свободно высказать их во «Введении». Но постепенно интерес к конституционному проекту 1809г. среди советских историков стал угасать. Причина, конечно, заключалась не только в достаточной изученности вопроса в дореволюционной историографии, но и в усиливавшихся идеологических ограничениях. Проблема конституционализма и законности как принципов, отличающих «правильный» государственный строй от деспотизма, была очень уязвима с точки зрения политико-идеологической. Совершенно игнорировать «План» Сперанского было невозможно, но теперь следовало подчеркивать его ограниченность и половинчатость, в чём советские историки ещё более сблизились с некоторыми представителями дореволюционной «критической» (консервативной) историографии. «За блестящим конституционным фасадом, писал Н.М. Дружинин, Сперанский сохраняет старые знакомые институты: сословную иерархию, социальные и политические привилегии дворянства, феодальную зависимость крестьян от землевладельца, почти неограниченную власть императора (выделено нами)» . Поэтому Дружинин отказался считать конституционный проект последовательным буржуазным документом. «В гг. русское самодержавие пыталось создать новую форму монархии, юридически ограничивающую абсолютизм, но фактически сохраняющую единоличную власть государя», заключал он в более поздней работе . «Оттепель», последовавшая за смертью И.В. Сталина и XX съездом КПСС, по своему воздействию на историографию походила на ту «оттепель», которая была связана со смертью Николая I и начавшимися «Великими реформами». Впрочем, имелись и различия. Советские историки до самой «перестройки» не обладали той степенью свободы, которой пользовались историки второй половины XIX начала XX вв. Поэтому значительное число появившихся в последний период существования советской власти исследований проблемы относилось или к «критическому», или к «среднему» направлению историографии. Отойдя от догматических крайностей, они не смогли или не могли освободиться от научного догматизма полностью. Такое впечатление, например, производит монография А.В. Предтеченского. Автор критически отнёсся к предложенному Сперанским новому законодательному процессу. Он упрекает реформатора за недоверие его к будущему законодательному учреждению, признавая, впрочем, что Государственной думе была

10 ТРИБУНА УЧЕНОГО 24 предоставлена достаточно хорошая компетенция. Отмечая в плане многочисленные пробелы, исследователь всё-таки пришёл к выводу, что «по своей социально-политической направленности «План» является конституцией, открывающей перед феодально-крепостническим государством возможность буржуазной эволюции» . Традиции критической школы продолжил В.А. Калягин . Для подтверждения своего взгляда Калягин прямо сослался на известное нам мнение Ленина. Но решительная критика «Плана» уже не преобладала в советской историографии, в которой всё более набирали силу его позитивные оценки. Это проявилось в монографии Н.В. Минаевой, которая полагала, что «весь смысл буржуазной по своей сущности реформы Сперанского заключен в стремлении провести через самодержавное правительство незаметно или с наименьшим риском быть непринятой идею представительного правления». Минаева обратила внимание на подробную разработку в «Плане» системы местного управления, предположив, что в его организации Сперанский более полно высказал свои истинные политические замыслы, стремление создать представительное правление, основанное на разделении властей . Современный период исследований «Введения» открыла начавшаяся в середине восьмидесятых годов «перестройка». Она благоприятно повлияла на исследования конституционной истории России, соединив два благоприятствовавших этому условия: впервые возникла возможность действительно объективно исследовать конституционные проекты и одновременно появился общественный запрос на данную проблематику. В определённой мере были воспроизведены условия существования историографии начала XX в., а также доминировавшие до 1917г. историографические направления. На практике, как это было и до революции, конкретные работы могли относиться к «среднему» направлению, соединяя положительные оценки отдельных положений «Введения» с критикой других. Первым представителем современной «позитивной» историографии следует считать Н.Я. Эйдельмана. Он дал общую оценку «Введения» как интересного проекта «революции сверху», который зашел далеко» . Соглашаясь с недостатками проекта, умеренностью предполагавшихся преобразований, Эйдельман все-таки признал его огромным шагом вперед в политической истории страны. К этому же направлению относится монография С.В. Мироненко . Наиболее откровенно свои симпатии к деятельности Сперанского продемонстрировал С.А. Чибиряев, работа которого является скорее публицистическим произведением, апологией личности и деятельности «великого русского реформатора» . Очевидные противоречия и неясности, которые присущи за-

11 25 Вестник БИСТ / 3 (7), сентябрь 2010 пискам и проектам Сперанского, автор объяснил внутренней самоцензурой, необходимостью считаться с характером императора. Либерально-апологетическое направление историографии представляет также работа С.В. Кодана . Оригинальную оценку «Введения» попытался дать В.И. Морозов. Реконструируя закрепленную в нём концепцию государственного управления, автор посчитал, что реальные намерения Сперанского не соответствовали формально заявленной схеме. На деле реформатор якобы стремился придать Думе по возможности независимое от монарха существование, «в реальные планы Сперанского входило установление в России ограниченной монархии, причем в её парламентской разновидности» . На фоне ставших вновь преобладать «позитивных» оценок «Введения» не исчезли и негативные, соединявшие подходы не только дореволюционных, но и советских критиков правительственного конституционализма эпохи Александра I. В публицистической форме с критикой Сперанского выступила Г. Макеева . Её книга является памфлетом против «чиновнического либерализма», проявления которого автор видела в современной ей «перестройке». В категории научных исследований данное направление историографии представляет работа В.А. Фёдорова. Остановившись на поставленной Сперанским дилемме (истинная или ложная конституция), автор считал, что «Введение» предполагало последнюю форму. «Государственная дума хотя и называлась Сперанским «законодательным учреждением», но по существу это был консультативный, совещательный орган», писал он . Наконец, сохранилось и «среднее» направление историографии, к которому можно отнести труды А.Н. Медушевского, А.Н. Сахарова, В.А. Томсинова . Итак, некоторые вопросы, вызвавшие споры ещё первых исследователей «Введения», продолжают оставаться дискуссионными и для современных ученых. Каков же взгляд автора настоящей статьи на политико-юридическое содержание «Введения»? Во-первых, следует согласиться, что собственные политические взгляды Сперанского трудно определить из-за характера его основных записок, которые, как и «Введение», писались по заказу, причём взгляды заказчиков могли значительно отличаться. «Молодые друзья» императора, составившие в начале его правления негласный комитет, сомневались в возможности немедленного перехода России к конституционному правлению, рассматривали его как конечную цель длинной цепи подготовительных преобразований. Этому взгляду вполне соответствовала записка 1803г. Напротив, Александр I, несмотря на все колебания и сомнения, большую часть своего правления стремился к учреждению конституционных институтов, что было

12 ТРИБУНА УЧЕНОГО 26 осуществлено им в Великом княжестве Финляндском и Царстве Польском. Это отразилось в составленном по его заказу «Введении». Однако Сперанский не являлся, как известный персонаж пьесы А.Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты», просто «золотым пером», способным из соображений карьеры блестяще оформить любую мысль любого политического заказчика. По крайней мере, до 1812г. он придерживался передовых политических взглядов, не мог не симпатизировать конституционным учреждениям. Все составленные им в это время записки и проекты можно идентифицировать как прогрессивные. Правы те историки, которые усматривают политические симпатии их автора в той страсти, с которой он всегда осуждал деспотизм и отстаивал необходимость «истиной монархии». Во-вторых, Государственную думу в окончательном варианте «Введения» следует считать законодательным, а не законосовещательным учреждением. Неопределённое понятие «уважение законов» включало и их обсуждение, и их принятие. Это, например, следует из следующего положения проекта: «Утверждение закона везде принадлежит власти державной, с тем только ограничением, что в Англии и во Франции не может она утвердить закона, большинством голосов не уваженного, а в Англии, сверх того, может не утвердить закона, хотя бы он и всеми был уважен». Ниже, обосновывая необходимость наделения законодательной инициативой исключительно державную власть, автор проекта писал: «И, впрочем, какая польза для неё отлагать предложение закона полезного или предлагать закон вредный? Первым она стеснит только себя в собственных своих деяниях, а второй будет отвергнут в законодательном сословии» . Ещё яснее законодательные полномочия Думы определены в «Кратком начертании государственного образования», в котором Сперанский сделал «выжимку» из «Введения»: «Закон, уваженный в Думе, вносится на высочайшее утверждение. Закон, признанный большинством голосов неудобным, остаётся без действия» . В-третьих, нельзя представлять Сперанского сторонником парламентской монархии. Подобные симпатии не только не вытекают из текста «Введения», но, думается, не следуют и из внутренних убеждений его автора. Следует помнить, что даже в Англии того времени парламентская монархия только формировалась, постепенно заменяя монархию дуалистическую, идея которой и была заложена во «Введении». Сперанский, человек умный и проницательный, не являвшийся, как писал Середонин, пребывавшим в состоянии самогипноза фанатиком, не только в тексте своих работ никогда не выступал за парламентскую монархию, но и внутренне, полагаю, не мог не понимать невозможности

13 27 Вестник БИСТ / 3 (7), сентябрь 2010 подобного строя в современной ему России. Более того, Сперанский не мог не понимать, что в проектированной им Государственной думе будет представлено почти исключительно поместное дворянство, либерализм которого вызывал большие сомнения. Именно этим, а не просто желанием угодить монарху, объяснялась та осторожность, с которой автор «Введения» наделял правами «законодательное сословие», сообщал ему важное, но второстепенное сравнительно с царской властью государственнополитическое значение. Ещё долго либеральные бюрократы будут связывать свои планы реформ, особенно социальных, с сохранением сильной монаршей власти. Литература Конституционные проекты в России. XVIII начало XX в. М., Сперанский М.М. Проекты и записки. М.-Л., Цит. по: Николай Михайлович. В кн. Граф П.А. Строганов. Т.1. СПб., Tourgueneff N. Le Russie et les Russes. Т.I-III. Paris, Полный русский перевод книги: Тургенев Н. Россия и русские. М., Корф М. Жизнь графа Сперанского. В 2-х т.т. Т.1. СПб., Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре I. СПб., Берендтс Э.Н. Вступление. Проекты реформ Сената в царствование императора Александра I // История Сената. Т.3. СПб., См. также: Благосветлов Г.Е. Один из наших государственных деятелей // Благосветлов Г.Е. Сочинения. СПб., 1882; Богданович М.И. История царствования императора Александра I и Россия в его время. Т.3. СПб., 1869; Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Александра I. СПб., 1909; Глинский Б.Б. Борьба за конституцию СПб., 1908; Довнар-Запольский М.В. Политические идеалы М.М. Сперанского. М., 1905; Дубровин Н.Ф. Русская жизнь в начале XIX в. // Русская старина. Т; Завитневич В.З. Сперанский и Карамзин как представители двух политических течений в царствование императора Александра I. Киев, 1907; Иконников В.С. Граф Н.С. Мордвинов. СПб., 1873; Карцов Ю., Военский К. Причины войны 1812г. СПб., 1911; Кизеветтер А. Девятнадцатый век в истории России. Ростов-на-Дону, 1903; Ковалевский Е. Граф Блудов и его время (Царствование императора Александра 1). СПб., 1866; Мещерский И.И. Граф М.М. Сперанский. Краткий очерк его жизни и государственной деятельности. СПб., 1911; Новаковский В. Биографические очерки. М.М. Сперанский. СПб., 1868; Погодин М.П. Сперанский (Посвящается барону Модесту Андреевичу Корфу) // Русский архив

14 ТРИБУНА УЧЕНОГО 1-3; Пыпин А.Н. Разбор сочинения М.И. Богдановича «История царствования императора Александра I и Россия в его время». В 6-ти т.т. СПб., СПб., 1872; Романович- Славатинский А.В. Государственная деятельность графа Михаила Михайловича Сперанского. Киев, 1873; Сватиков С.Г. Общественное движение в России (). Ростов-на- Дону, 1905; Семевский В.И. Вопрос о преобразовании государственного строя в XVIII и первой четверти XIX в. // Былое; Семевский В.И. Из истории общественных течений в России в XVIII и первой половине XIX в. // Историческое обозрение. Т.9. СПб., 1897; Семевский В.И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX века. Т.1. СПб., 1888; Семевский В.И. Либеральные планы в правительственных сферах в первой половине царствования императора Александра I // Отечественная война и русское общество. Т.2. М., 1911; Семевский В.И. Падение Сперанского // Отечественная война и русское общество. Т.2. М., 1911; Семевский В.И. Политические и общественные идеи декабристов. СПб., 1909; Семевский В.И. Сперанский М.М. // Энциклопедический словарь. Изд. Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон. Т.61. СПб., 1900; Сергеевич В.И. Государство и право в истории // Сборник государственных знаний. Т.7. СПб., ; Середонин С.М. Граф М.М. Сперанский. Очерк государственной деятельности. СПб., 1909; Середонин С.М. К «Плану всеобщего государственного образования» // Сергею Федоровичу Платонову ученики, друзья и почитатели. Сб. ст. СПб., 1911; Уманец Ф.М. Александр и Сперанский. Историческая монография. СПб., 1910; Фадеев А.Н. М.М. Сперанский Биографический очерк. Харьков, 1910; Шильдер Н.К. Император Александр Первый, его жизнь и царствование. Т.2. СПб., 1897; Щеглов В.Г. Государственный совет в России, в особенности в царствование императора Александра Первого. История образования русского Государственного совета сравнительно с аналогичными западноевропейскими учреждениями. Т.1. Ярославль, 1892; Южаков С.Н. М.М. Сперанский, его жизнь и общественная деятельность. СПб., 1892; Якушкин В.Е. Государственная власть и проекты государственных реформ в России. СПб., 1906; Якушкин В.Е. Сперанский и Аракчеев. СПб., Нольде А.Э. М.М. Сперанский. Биография. М., Середонин С.М. Граф М.М. Сперанский. Очерк государственной деятельности. СПб., Семевский В.И. Либеральные планы в правительственных сферах в первой половине цар-

15 29 Вестник БИСТ / 3 (7), сентябрь 2010 ствования императора Александра I // Отечественная война и русское общество. Т.2. М., Мельгунов С.П. Император Александр I // Отечественная война и русское общество. Т.2. М., См. также: Покровский М.Н. Александр I // История России в XIX в. Т.1. СПб., 1909; Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен // Избранные произведения в четырёх книгах. Кн.2. М., 1965; Покровский М.Н. Сперанский М.М. // Энциклопедический словарь русского биографического института Гранат. Изд.7. Т.41. Ч.4. М., 1910; Сторожев В.Н. Император Александр I и русский правительственный либерализм начала XIX века // Три века. Россия от Смуты до нашего времени. Т.5. М., Сватиков С.Г. Общественное движение в России (). Ростов-на-Дону, Кизеветтер А.А. История России в XIX в. Литографированный курс. Ч.1. М., Корнилов А.А. Курс истории России XIX в. М., Лазаревский Н.М. Русское государственное право. Конституционное право. Т.1. Изд.3. СПб., Филиппов А.Н. Учебник истории русского права. Ч.1. Юрьев, Бородкин М. История Финляндии. Время императора Александра I. СПб., Сторожев В.Н. Император Александр I и русский правительственный либерализм начала XIX века // Три века. Россия от Смуты до нашего времени. Т.5. М., Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен // Избранные произведения в четырёх книгах. Кн.2. М., Рожков Н.А. Русская история в сравнительно-историческом освещении. Изд.2. Т.7. Л.-М., Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т.10. Пресняков А.Е. Российские самодержцы. М., (Очерк об Александре І вышел в 1924г. отдельным изданием). Сыромятников Б. М.М. Сперанский как государственный деятель и политический мыслитель // Советское государство и право Дружинин Н.М. Разложение феодально-крепостнической системы в изображении М.Н. Покровского // Против исторической концепции М.Н. Покровского. Ч.1. М.-Л., Дружинин Н.М. Просвещенный абсолютизм в России // Абсолютизм в России (XVII-XVIII вв.). М., Предтеченский А.В. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти XIX в. М.-Л., Калягин В.А. Политические взгляды М.М. Сперанского. Саратов, 1973.

16 ТРИБУНА УЧЕНОГО Минаева Н.В. Правительственный конституционализм и передовое общественное мнение России в начале XIX в. Саратов, Эйдельман Н.Я. Революция сверху в России. М., Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., Чибиряев С.А. Великий русский реформатор: жизнь, деятельность, политические взгляды М.М. Сперанского. М., Кодан С.В. Божьей милостью чиновник. М.М. Сперанский и Российское государство. Екатеринбург, Сперанский М.М: Жизнь, творчество, государственная деятельность. СПб., Макеева Г. Сперанский и другие. Роман о первой русской перестройке. М., Фёдоров В.А. М.М. Сперанский и А.А. Аракчеев. М., Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм: Российский конституционализм в сравнительной перспективе. М., Сахаров А.Н. Александр I (К истории жизни и смерти) // Российские самодержцы. М., Томсинов В.А. Светило российской бюрократии: исторический портрет М.М. Сперанского. М., 1991 (книга выдержала несколько изданий, её расширенный вариант был опубликован в серии «Жизнь замечательных людей»). Конституционные проекты в России. XVIII начало XX в. М., Сперанский М.М. Проекты и записки. М.-Л., 1961.

Сулейманова Г.И. Магистрант 2 ГО. Башкирский Государственный Университет Россия, г. Уфа УДК 433 «ВВЕДЕНИЕ К УЛОЖЕНИЮ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ЗАКОНОВ» М.М. СПЕРАНСКОГО. "Введение к уложению государственных законов"

Жирухина Яна Викторовна студентка Институт права ФГБОУ ВО «Самарский государственный экономический университет» г. Самара, Самарская область Калашникова Елена Борисовна канд. ист. наук, доцент ФГБОУ ВО

Костогрызов П. И. Разделение властей по Основным Законам Российской Империи в редакции 23 апреля 1906 г. // Таврические чтения 2015. Актуальные проблемы парламентаризма: история и современность. Международная

/т политология России А.Н.Медушевскии ДЕМОКРАТИЯ И АВТОРИТАРИЗМ: РОССИЙСКИЙ КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМ В СРАВНИТЕЛЬНОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ Москва РОССПЭН 1998 ОГЛАВЛЕНИЕ Введение 3 Часть I. Становление современной демократии.

Омельченко Н. А. История государственного управления в России: учеб. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2005. 464 с. В учебнике освещен исторический опыт государственного управления и местного самоуправления

Методические аспекты подготовки обучающихся к написанию исторического эссе Учитель истории и обществознания МАОУ гимназии 24 г. Ставрополя имени генерал-лейтенанта юстиции М. Г. Ядрова Наталья Николаевна

Дворянство и самодержавие в россии 18 века реферат Скачать бесплатно реферат по истории просвещение россии 18 века. золотой век российского дворянства создание дворянских.реферат на История возникновения

ТВЕРСКОЕ СУВОРОВСКОЕ ВОЕННОЕ УЧИЛИЩЕ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ОД ИСТОРИЯ, ОБЩЕСТВОЗНАНИЕ И ГЕОГРАФИЯ «ПЕРВЕНЦЫ СВОБОДЫ» Тверь 2016 Преподаватель истории И. Г.Лисицкая Примерно два столетия

11. Внутренняя политика Николая I Николай I взошел на российский престол одновременно с восстанием декабристов событием, потрясшим устои российского общества. Попытка свержения императора и захвата власти,

Утверждаю Рассмотрено и согласовано Директор Зав. кафедрой гимназии Н.А.Филиппи ТиМГО Е.В.Шабалина 2015г. 2015г. Протокол Экзаменационные билеты по истории России на промежуточной аттестации по истории

В диссертационный совет Д170.003.03 на базе ФГБОУ ВО «Российский государственный университет правосудия» ОТЗЫВ ОФИЦИАЛЬНОГО ОППОНЕНТА на диссертацию Иванова Ивана Васильевича на тему: «Общественное обсуждение

Конкурс сочинений «Конституция основа демократии» Сочинение «История Конституции - основа демократии России» Автор Фомина Мария, ученица 9 «А» класса МБОУ «СОШ 1» 2013 год Конституция - основной закон

СОДЕРЖАНИЕ 1. Паспорт фонда оценочных средств 2. Характеристика оценочного средства 1. Письменная контрольная работа 3. Характеристика оценочного средства 2. Анализ научной литературы 4. Характеристика

8. Власть и общество в России в первой четверти XIX века В правление Александра I в России нарастает общественное движение, что включает в себя такие процессы, как формирование общественного мнения, появление

2 СОДЕРЖАНИЕ 1. Паспорт фонда оценочных средств. 2. Характеристики оценочных средств. 2.1. Характеристика оценочного средства 1. Круглый стол 2.2. Характеристика оценочного средства 2. Презентация 2.3.

МИНОБРНАУКИ РОССИИ Федеральное государственное автономное учреждение высшего профессионального образования «ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» Исторический факультет «Утверждаю» Директор Института истории

А. Н. Артамонов * Конституционно-правовое регулирование законодательного процесса в субъектах Российской Федерации В Российской Федерации избраны и действуют два вида законодательных органов: Федеральное

Александр I одна из наиболее неоднозначных и противоречивых фигур русской истории. «Осевое время» его правления война1812 года, включая события, ей предшествующие и последующие (с 1804 по 1815 г.). В этом

Тесты по дисциплине «ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА» Задание 1. Вопрос 1. Наука о государстве и праве это сумма и система знаний о закономерностях возникновения развития и функционирования явлений. Вопрос

Раздел 4. ИСТОРИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ Тема 4.6. Россия в XIXв. Лекция 4.6.2. Восстание декабристов и общественное движение во второй четверти XIX века. План: 1. Правительственная реакция и формирование конституционных

Отзыв официального оппонента о диссертации Бобровских Екатерины Викторовны «Концепции народности в истории социально-политической мысли России XIX века», представленной на соискание ученой степени кандидата

Тезисы доклада на Общем собрании отделения общественных наук РАН 17 декабря 2012г. Заместитель директора Института государства и права РАН, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист РФ Шульженко

Содержание Введение 2 Глава 1. Понятие развития и стабильности конституционного законодательства 4 1. Стабильность и развитие как отдельный объект научного изучения..4 2.Стабильность и развитие в конституционном

Отзыв официального оппонента на диссертацию Прохорова Алексея Александровича на тему: «НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ ВЫБОРОВ В СИСТЕМЕ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ: КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ И ОСОБЕННОСТИ

ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ ПРОГРАММЫ Цель программы: определение уровня научной и профессиональной подготовки желающих поступить в аспирантуру. Задачи программы: установление содержания и минимального объема знаний

Объективное и субъективное право. Различия Право настолько уникальный, сложный и общественно необходимый феномен, что философы, ученые, да и политики, практикующие юристы на всем протяжении его существования

Министерство образования и науки Российской Федерации ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ «САРАТОВСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Предпосылки к восстанию 14 декабря 1825 года на морозной Сенатской площади События войны 1812 года и последующие заграничные походы русской армии оказали значительное влияние на все стороны жизни Российской

Белорусский государственный университет (название высшего учебного заведения) У Т В Е Р Ж Д А Ю Декан исторического факультета С.Н. Ходин «_29_» 2012 г. Регистрационный УД _197 /р. История России и Украины

О. И. Куленко МЕСТО ПРОКУРАТУРЫ В СИСТЕМЕ ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫХ ИНСТИТУТОВ, ЗАЩИЩАЮЩИХ ПРАВА И СВОБОДЫ ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА Особое внимание уделено определению правового статуса прокуратуры, предлагается

УДК 94(470) К. Н. Тарасов ВОПРОС О НАРОДНОМ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВЕ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОГРАММЕ МОНАРХИЧЕСКОГО КРЫЛА РУССКОЙ ПОРЕВОЛЮЦИОННОЙ ЭМИГРАЦИИ Статья представляет собой анализ проектов по созданию в России

ПОСОЛ ИЗ БУДУЩЕГО ГРАФ СПЕРАНСКИЙ Михаил Михайлович Сперанский (772 839) Порок и смерть язвят единым жалом, И только тот их язвы избежит, Кто тайное хранит на сердце слово Утешный ключ от бытия иного.

Настоящая работа посвящена отечественной историографии эпохи дворцовых переворотов. С легкой руки В. О. Ключевского название «эпоха дворцовых переворотов» закрепилось за периодом 1725 1762 гг., который

КНИЖНИК МОДЕСТ КОРФ Модест Андреевич Корф (1800 1876) Но ясновидцев впрочем, как и очевидцев Во все века сжигали люди на кострах. Владимир Высоцкий Судьба каждого человека в той или иной мере служит свидетельством

Уважаемые коллеги! Вы принимаете участие в исследовании профессиональных компетенций учителей истории. Вам предлагается выполнить 10 заданий, посвящённых различным аспектам педагогической деятельности

РУССКАЯ ХРИСТИАНСКАЯ ГУМАНИТАРНАЯ АКАДЕМИЯ АЛЕКСАНДР I: PRO ET CONTRA Образ Александра I в культурной памяти об Отечественной войне 1812 года Антология Издательство Русской христианской гуманитарной академии

Государственное образовательное учреждение Высшего профессионального образования «Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина» История конституционализма Учебная программа и методические рекомендации

1 Островская Т.В., консультант отдела изучения общественного мнения Управления Президента РФ по связям с общественностью, к.с.н. Туманова С.В., научный сотрудник Исследовательской группы ЦИРКОН УПРАВЛЕНЧЕСКИЙ

Отзыв официального оппонента на диссертацию Савченко Александра Александровича по теме: «Правовое регулирование управления земельными ресурсами в системе вопросов местного значения поселений», представленную

О верховенстве закона в условиях разделения властей. Н.В. Сильченко Правотворческая деятельность в Республике Беларусь. Минск, ООО Скарына, 1997. С. 212 219. Н.В. Сильченко О ВЕРХОВЕНСТВЕ ЗАКОНА В УСЛОВИЯХ

Примерные вопросы к собеседованию по специальной дисциплине «Отечественная история» 1. Споры о русском феодализме в отечественной и зарубежной историографии XIX-ХХ вв. 2. Зарождение древнерусской государственности:

А. А. Нещерет Новокузнецкий институт (филиал) федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Кемеровский государственный университет», г. Новокузнецк

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО СОВЕТА Д 212.104.04 НА БАЗЕ ФЕДЕРАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО БЮДЖЕТНОГО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «КУРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ «НОВОСИБИРСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

Государственное образовательное учреждение Высшего профессионального образования «Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина» Высшие органы государственной власти РФ учебная программа и методические

К.В. Калугина зав. отделом публикации документов Государственного архива Ставропольского края г. Ставрополь В Государственном архиве Ставропольского края хранится личный фонд профессора кафедры истории

АННОТАЦИЯ РАБОЧЕЙ ПРОГРАММЫ ДИСЦИПЛИНЫ Б1.Б.21 ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ наименование дисциплины

Аннотация рабочей программы дисциплины «История отечественного государства и права» подготовки бакалавра по направлению «Юриспруденция» Профиль подготовки «Гражданско-правовой», «Уголовно-правовой», Цель

УДК 340.155.2 Семёнов Виктор Егорович Кандидат исторических наук, кандидат юридических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права Юридического института СКФУ, Левашов Никита Сергеевич

Комплекты заданий для контрольных работ по муниципальному праву При выполнении работы студент должен показать знание необходимого теоретического материала и нормативно-правового по соответствующей теме

4. Перечень вопросов по вступительным испытаниям в аспирантуру 4.1. Направление подготовки 46.06.01 Исторические науки и археология» 4.2. Профиль подготовки: 07.00.02 Отечественная история Вопросы по

Пояснительная записка к рабочей программе по Истории России. XIX век (1800-1900 гг.) (8 класс) Программа составлена на основе: Образовательной программы среднего общего образования МОУ «СОШ 15 с УИОП»,

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ЭТАП ОЛИМПИАДЫ ШКОЛЬНИКОВ «ЛОМОНОСОВ» ПО ПОЛИТОЛОГИИ, 2012/2013 УЧЕБНЫЙ ГОД ОТВЕТЫ НА ЗАДАНИЯ ДЛЯ 10-11 КЛАССОВ Задание 1. Расположите в правильном порядке исторические этапы развития политической

Перечень вопросов для проведения вступительных испытаний в магистратуру по программе «Теория и история государства и права. История правовых учений» в 2017 году Теория государства и права 1. Предмет и

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования Санкт-Петербургский университет ГПС МЧС России УТВЕРЖДАЮ Начальник Санкт-Петербургского университета ГПС МЧС России

V ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ УДК 347.91/.95 О.В. ИСАЕНКОВА, д.юрид.н, профессор, зав. кафедрой гражданского процесса, директор Юридического института правового

Впервые в отечественной учебной литературе в рамках конституционного права анализируется государственно-правовой строй и правовой статус государственных учреждений России на протяжении IX XX вв. Рассматриваются.

Поручает своему помощнику М. М. Сперанскому составить план государственных преобразований. Для работы император предоставил все материалы Негласного комитета , проекты и записки, поступившие в Комиссию составления государственных законов. Каждый пункт этого плана Сперанский оговаривал с императором.

В октябре 1809 года проект был полностью готов и представлен Александру I. Император признал его «удовлетворительным и полезным». Помимо этого, Сперанский составил календарный план, в котором в течение 1810-1811 годов предполагалось ввести все меры, изложенные в проекте.

«Введение к уложению государственных законов» получил резкую критику в высших кругах, поэтому императору пришлось отклонить ранее одобренный проект.

«Введение к уложению государственных законов» состоит из двух отделений, из трёх и пяти разделов соответственно.

Отделение первое. О плане уложения.

1. О свойстве законов государственных.
2. О свойстве государственных коренных законов.
3. Предметы коренных законов.

Отделение второе. О разуме государственного уложения.

1. Об общем разуме преобразования.
2. О разуме законов в державной власти.
3. О разуме государственного уложения в составлении закона.
4. О разуме законов в правах подданных.
5. О разуме законов органических

Основные положения

• Основой государственного устройства должен был стать принцип разделения властей , то есть вся власть в Российской империи должна была делиться на законодательную , исполнительную и судебную . Но несмотря на это, абсолютная власть императора оставалась в неприкосновенности.
• Должна была быть определенная структура в законодательной, исполнительной и судебной власти. Предлагалось сделать следующую структуру: волость - округ - губерния - государство. Например, в некой волости собиралась Волостная дума, состоящая из собственников любого имущества. Некоторые депутаты Волостной думы избирались в Окружную думу. Из Окружной думы избирались в Губернскую думу, и по такому же принципу в Государственную думу. Все вышеуказанные органы должны были собираться раз в три года. На этих заседаниях выбирали председателя (кроме Государственной думы, так как его назначал император), главного секретаря, совет и суд.
• Государственная дума по положению в государстве должна была приравняться Сенату. На заседаниях должны были обсуждаться проекты императора, но дума не могла предлагать свои реформы.
• Высшей исполнительной властью обладали министры и их заместители. Причем они назначались лично императором. А высшая законодательная власть принадлежала Сенату Судебному, контролируемому императором.
• Предлагалось создать три инстанции исполнительной и законодательной власти: волостные, окружные и губернские - избиравшиеся на волостных, окружных и губернских собраниях соответственно.
• Координация законодательной власти принадлежала Государственному совету . Председателем являлся сам император. Законопроекты считались недействительными без обсуждения в Государственном совете и одобрения императора.
• Населению предполагалось даровать гражданские (личная свобода для всех граждан) и политические права (участие в государственном управлении для обладателей какой-либо собственности).
• Предлагалось разделить все население на три сословия: дворянство , «среднее состояние» (государственные крестьяне , купцы , мещане) и «народ рабочий» (крепостные крестьяне , ремесленники , слуги и т. п.). Причем любой гражданин мог подняться на ступень выше при приобретении какого-либо имущества.

Итоги

Из-за критики выполнение указанных преобразований пришлось прекратить. Но за это время удалось создать Государственный совет 1 января 1810 года и докончить преобразование в министерствах.

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Введение к уложению государственных законов" в других словарях:

- — государственный деятель времен Александра? и Николая I (1772—1839 г.). I. Сперанский родился 1 января 1772 г. в селе Черкутине, Владимирского уезда, где отец его, Михаил Васильевич, был священником. Семи лет отдан был отцом во… … Большая биографическая энциклопедия

Запрос «Михаил Сперанский» перенаправляется сюда; см. также другие значения. Михаил Михайлович Сперанский … Википедия

Сперанский Михаил Михайлович Рождение … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Манифест (значения). Манифест о трёхдневной барщине … Википедия

Манифест о трёхдневной барщине Реализация Манифеста о трёхдневной барщине (1797 1861 гг.) процесс практического осуществления и воплощения в жизнь правовых предписаний и норм, изложенных в тексте Манифеста императора Павла I от 5 (16) апреля… … Википедия

Манифест о трёхдневной барщине Реализация Манифеста о трёхдневной барщине (1797 1861 гг.) процесс практического осуществления и воплощения в жизнь правовых предписаний и норм, изложенных в тексте Манифеста императора Павла I от 5 (16) апреля… … Википедия

Манифест о трёхдневной барщине Реализация Манифеста о трёхдневной барщине (1797 1861 гг.) процесс практического осуществления и воплощения в жизнь правовых предписаний и норм, изложенных в тексте Манифеста императора Павла I от 5 (16) апреля… … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Александр I (значения). Александр I Павлович … Википедия

Русский государственный деятель, граф (1839). Сын священника. В 1791 окончил в Петербурге Александро Невскую семинарию. С 1797 на государственной службе. В 1803‒07… … Большая советская энциклопедия

Книги

• План государственного преобразования: введение к уложению государственных законов 1809 г , М.М. Сперанский. Воспроизведено в оригинальной авторской орфографии издания 1905 года (издательство`Moskva: Izd.`Russkoi? mysli``)…

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Шрифт:

100% +

М.М. Сперанский

Введение к Уложению государственных законов (план всеобщего государственного образования)

1809 г.

Глава первая

О плане Уложения

I. О свойстве законов государственных

Общий предмет всех законов есть учредить отношения людей к общей безопасности лиц и имуществ. В великой сложности сих отношений и законов, от них возникающих, необходимо нужно поставить главные их разделения. Началом сих разделений приемлются самые предметы законов: отношения людей, в обществе живущих. Отношения сии двояки: каждое лицо имеет отношение ко всему государству, и все лица, в особенности, имеют отношения между собою. Отсюда возникают два главные разделения законов: Законы государственные определяют отношение частных лиц к государству. Законы гражданские учреждают отношения лиц между ими. Законы государственные суть двух родов: одни суть преходящие, другие коренные и неподвижные. Законы преходящие суть те, коими определяется отношение одного или многих лиц к государству в одном каком-либо случае. Таковы суть: законы публичной экономии, законы мира и войны, уставы полиции и проч. Они по существу своему должны изменяться по изменению обстоятельств. Законы коренные, напротив, состоят в началах неподвижных и неизменяемых, с коими все другие законы должны быть соображаемы. Нужно рассмотреть их свойство и степень необходимости.

II. О свойстве государственных коренных законов

Законы существуют для пользы и безопасности людей, им подвластных. Но польза и безопасность суть понятия неопределенные, подверженные разным изменениям. Если бы законы изменялись по различному образу сих понятий, они вскоре пришли бы в смешение и могли бы соделаться даже противными тому концу, для коего они существуют. Посему во всяком благоустроенном государстве должны быть начала законодательства положительные, постоянные, непреложные, неподвижные, с коими бы все другие законы могли быть соображаемы. Сии положительные начала суть коренные государственные законы. Три силы движут и управляют государством: сила законодательная, исполнительная и судная. Начало и источник сих сил в народе: ибо они не что другое суть, как нравственные и физические силы людей в отношении их к общежитию. Но силы сии в рассеянии их суть силы мертвые. Они не производят ни закона, ни прав, ни обязанностей. Чтобы сделать их действующими, надлежало их соединить и привести в равновесие. Соединенное действие сил составляет державную власть. Сопряжения их в державной власти могут быть многоразличны. Из сих многоразличных сопряжений коренные законы определяют один постоянный и непременный. Итак, предмет и свойство государственных коренных законов есть определить образ, коим силы государственные сопрягаются и действуют в их соединении.

III. Предметы коренных законов

Определив, таким образом общее свойство коренных законов, не трудно будет в особенности означить все их предметы. В самом деле, силы государственные, составляющие общий предмет законов коренных, могут быть рассматриваемы в двух положениях: или в состоянии их соединения, или в состоянии их личного разделения. В состоянии их соединения они производят державную власть и политические права ее. От державной власти возникает закон и. его исполнение. В состоянии раздельном силы государственные рождают права подданных. Если бы права державной власти были неограниченны, если бы силы государственные соединены были в державной власти в такой степени, что никаких прав не оставляли бы они подданным, тогда государство было бы в рабстве и правление было бы деспотическое. Рабство сие может быть двояко: политическое вместе и гражданское или одно только политическое. Первого рода рабство бывает, когда подданные не только не имеют никакого участия в силах государственных, но и, сверх того, не имеют и свободы располагать лицом их и собственностью в связи их с другими.

Рабство второго рода бывает, когда подданные, не участвуя в силах государственных, имеют однако же свободу в лице их и собственности. Из сего видно, что при державной власти силы государственные, остающиеся в расположении подданных, суть двояки: одними пользуются они в их соединении; другими – каждый особенно. От первых рождаются права подданных политические, определяющие степень их участия в силах государственных. От вторых происходят права гражданские, определяющие степень их свободы в лице и имуществе. Хотя права гражданские и могут существовать без прав политических, но бытие их в сем положении не может быть твердо. В самом деле, права гражданские в существе своем не что другое суть, как те же права политические, но действующие разделено и лично для каждого. Сие раздельное их действие не могло бы иметь никакой твердости, если бы не предполагало оно другого их действия – соединенного. Из сего следует, что истинные права гражданские должны быть основаны на правах политических, точно так же, как и закон гражданский вообще не может быть тверд без закона политического. Здесь открывается причина и образ, в коем права гражданские могут иметь место в коренном законе государственном. Они должны быть в нем означены в виде первоначальных гражданских последствий, возникающих из прав политических. Дальнейшие же их сопряжения должны быть предоставлены постановлениям закона гражданского. <…>

О коренных законах государства

Каким образом коренные законы государства соделать столько неподвижными и непременяемыми, чтоб никакая власть преступить их не могла и чтоб сила, в монархии вседействующая, над ними единственно никакого действия не имела? Сей вопрос всегда был наиважнейшим предметом размышления всех добрых государей, упражнением наилучших умов, общею мыслию всех, кто истинно любит отечество и не потерял еще надежды видеть его счастливым.

I. О образе правления

Каждое государство имеет силы, самою природою в известной степени ему данные. Силы государства суть: 1) силы физические или личные каждого члена, государство составляющего; 2) силы промышленности или народного труда; 3) силы народного уважения или чести – других сил вообразить не можно. Есть ли бы государство могло быть одно на свете и составлено было из людей равно мощных или равно справедливых, тогда не было бы никакой нужды в правительстве, тогда каждый наслаждался бы в совершенной независимости личными своими силами, произведением своего труда и степеней своего в обществе уважения. Но как никакое еще государство до сего степени просвещения на земле не достигло, да и достигнуть, кажется, не может, то каждое государство имеет нужду в таком средстве, которое бы каждому доставило способ беспрепятственно пользоваться своими силами физическими, произведениями своего труда и своим степеней уважения в обществе.

Сие средство не может быть просто изъявление общей на то воли, ибо самые те, кои изъявили бы сию волю, чрез минуту, забыв се, престали бы ей повиноваться, и, следовательно, средство сие осталось бы без конца. В самом деле, естьли бы государство, собравшись, сказало самому себе: никто отныне не должен возмущать другого ни в личных его наслаждениях, ни в собственности его, ни в чести, и не обеспечило бы сие правило никаким установлением, которое бы могло сделать его необходимым, оно ничего бы не сделало ни для безопасности своей, ни для пользы.

Итак, средство, избираемое государством к охранению в неприкосновенности сил каждого, должно само в себе иметь великую силу. Силы другой в государстве быть не может, как та, которую оно уделить от собственных своих сил найдет для сего нужным. Государство других сил не имеет, как только силы физические, произведение труда и общее уважение.

Итак, средству, им избираемому для необходимого его действия, государство должно уделить часть сил своих физических, своей собственности или народного богатства и часть сил своих моральных или общего уважения. Средство, таким образом к обеспечению личности, собственности и чести каждого, народом избранное и части сил его одеянное, есть, то, что называем мы вообще правительством.

Итак, всякому правительству при образовании его народ говорит: «Мы желаем, чтоб каждый из нас был удостоверен и огражден в своей личности, в своей собственности и чести. Для исполнения сего общего желания мы избрали тебя и, чтоб действие твое было не тщетно, мы не только изъявляем желание тебе повиноваться, но и даем тебе способы принудить каждого из нас к сему в случае непокорливости; мы уделяем тебе для сего часть наших сил физических, нашего богатства и нашего уважения. Из соединения первых составишь ты войско; из второго произойдут деньги; из третьего – почести. Все сии три рода сил будут в твоем расположении и будут на себе носить печать твою. Мы будет повиноваться твоим войскам, выменивать на труд наш твои деньги и уважать все то, что будет носить на себе знаки твоих почестей. Власть располагать сими способами будет отныне твоим отличительным преимуществом, правом верховной власти».

В сем состоит первое основание всякого на земли законного правительства.

По различию положений и образа мыслей народных состав правительства или образ правления может быть различен. Государство может вверить его или одному лицу, или многим, или всем. Чтоб рассуждения сии сделать менее сложными, мы оставим сей последний случай, яко не могущий иметь места в великом государстве, и будем принимать в уважение только два первые. Две степени должно различать во всяком образе правления.

Первой, когда народ, вверяя избранному им одному лицу или многим верховную власть, к общим условиям о сохранении личности, собственности и чести не присовокупляет никаких подробных правил, но оставляет на волю правительства постановлять по лучшему усмотрению его сии правила я проводить их в исполнение. Сей образ правления есть деспотический.

Вероятно, что долгое время не было на земли другого правительства, как деспотическое: ибо оно есть самое простейшее, народам грубым свойственнейшее и ближе подходящее к патриархальному или домашнему. Но когда государи престали быть отцами их народов, когда народы познали, что они отделяют свои пользы от их благосостояния, и силы, им вверенные, не только обращают не для него, но часто и против его, они нашли нужным к общий условиям, на коих воля народа установила правительства и коих неопределительность подвергла их самовластию, присоединить частные правила и точнее означить, чего именно народ желает. Сии правила названы коренными государства законами, и собрание их есть общее государственное положение, или конституция. Правительство, на сем основании учрежденное, есть или ограниченная монархия, или умеренная аристократия.

Раздробляя составы царств земных, ныне существующих или в древности процветавших, мы находим, что каждое из них имело две конституции, два образа правления, весьма между собою различные и часто даже противные, один внешний, другой внутренний.

Внешним образом правления называю я все те гласные и открытые постановления, грамоты, учреждения, уставы, коими силы государственные содержатся между собою в видимом равновесии. Внутренним образом правления называю я то расположение государственных сил, по коему ни одна из них не может взять перевеса в общей системе, не разрушив всех ее отношений.

Рассмотрим, какое могут иметь влияние сии два образа правления на постоянство и непременяемость законов.

1. О внешнем образе правления

Когда народ, постановив общею волею коренные законы, заставляет правительство торжественною присягою утверждать их непоколебимость; когда вследствие сего утверждения установляются законодательные сословия, охранительные власти, парламенты, сенаты, государственные советы, сим еще никак не постановляются истинные пределы правительства; когда силы его при сем остаются в том же положении, в каком они до ограничения сего были, народ может назвать сей образ правления аристократическим, монархическим и даже республиканским, но в самом деле он будет деспотическим.

В самом деле, какие бы законы народ ни издавал, естьли власть исполнительная не рассудит приводить их в действие, они будут пустые теории; естьли законодатели не будут иметь средств заставить исполнительную власть приводить волю их в действие, мало-помалу они станут все под ее влиянием, и государство, сохранив всю наружность принятого им образа правления, в самом деле будет водимо единою волею правительства. <…>

Итак, внешний образ правления, как бы ни был он составлен, естьли не утвержден он на внутреннем, не может дать неподвижного основания законам.

Они могут быть превосходны, но никогда не будут самостоятельны. Добрая воля благотворительного гения может дать им некоторую силу, но сия сила, не изливаясь из собственного существа их, будет единый призрак бытия, которой по необходимости должен исчезнуть, с переменою воли его происшедшей. Вся польза, какую могут извлечь законы из сих внешних установлении, состоит только в том, что они знакомят народ с понятиями прав, и, естьли в продолжение многих сряду лет права сии останутся не нарушены и личными свойствами государей поддержаны, они могут столько утвердиться во мнении народном, то впоследствии труднее, а может быть, и опаснее будет их испровергнуть; но само по себе очевидно, сколь предложение сей пользы случайно и, можно сказать, лично.

Итак, повторим еще: тщетно искать в установлениях внешнего образа правления истинной силы государств и непреложного основания законов.

2. О внутреннем образе правления

Мы уже приметили, что всякое законное на земли правительство должно быть основано на общей воле народа. Всякое правительство, сверх того, должно получить от парода известное количество сил, чтобы быть в состоянии действовать.

Итак, всякое правительство имеет в своем составе две стихии, или два елемента: 1) общую волю и 2) силу, народом ему уделенную.

Отсюда следует, что никакой образ правления не может быть ограничен, естьли не положатся точные пределы не только общей воле, по и силам, вверенным Правительству. Сила ограничивается силою, и не можно себе представить без смешения всех естественных понятий, чтоб когда-нибудь установления воли могли быть пределами сил. Это бы значило хотеть пространство измерять весом. Мы видели, впрочем, сколь тщетны были усилия законодателей, желавших на внешнем образе правления основать неподвижность законов.

Итак, естьли сила правительства не может быть ограничена, как силою народа, то прежде всего нужно, кажется, рассмотреть существо сих обоих сил и определить, какие должна иметь свойства сия последняя, чтоб уравновешивать первую.

И, во-первых, очевидно, что обе сии силы один имеют источник. Правительство не может иметь другой силы, как ту, которую ему народ для действия его уделяет. Во-вторых, народ не мог отдать всей своей силы правительству: иначе он пал бы в ничтожество.

Следовательно, часть ее по необходимости у него осталась. Итак, никогда парод в свободном воли его расположении не мог отдать правительству всех сил своих, и, естьли оно когда-нибудь воспользовалось минутами заблуждения его, насилие или обман тем не превратились в право.

Отсюда следует, что всякое правление самовластное есть насильственно и никогда не может быть законным.

Но третие, естьли силы правительства и силы народа одинаковы в их источнике, то в свойствах своих весьма различны. Силы, вверенные народом правительству, в руках его соединились в одну массу. Из сил физических составились войски, из богатств народных – деньги, из уважения – почести. Напротив, силы, оставшиеся у народа, остались рассеянны. Силы правительства сверх той поверхности, которую естественно берут они над рассеянными силами народа своим соединением, имеют еще то особенное свойство, что бытие их есть исключительно, ибо, как ни в каком благоустроенном государстве не можно допустить, чтоб частные общества выпускали под своею печатью государственную монету, такие можно дозволить, чтоб частные люди имели свои войски и раздавали бы почести. Это не было бы одно государство, но множество удельных систем, соединенных некоторым союзом. Образ правительства бедственный и нелепый.

При таковом видимом превосходстве сил правительства, нельзя однако же не почувствовать, что силы народа в количестве своем несравненно их превышают. В самом деле, странно бы было вообразить себе такое государство, в коем бы было более войска, нежели людей, более денег, нежели произведений народного труда, и более почестей, нежели сколько мнение народное оправдать и утвердить их может.

Второе преимущество, не менее важное, состоит в том, что не правительство рождает силы народные, но народ составляет силы его. Правительство всемощно, когда народ быть таковым ему попускает. Итак, народ всегда имеет в самом себе достаточную силу уравновесить или ограничить силу правительства.

Но есть два обстоятельства, которые силы народа, так сказать, умерщвляют.

1) Чтоб силу правительства ограничить, не стесняя ее однако же в своем действии, надобно, чтоб сила народа действовала только на пределах власти и никак бы их не преступала, следовательно, надобно, чтоб каждый член народа знал сии пределы и готов бы был защищать их при малейшем к ним прикосновении. Но каким образом можно предположить в народе познания сии и готовность к защищению? Каким образом целый народ может быть на страже?

2) Народ не только должен знать точные пределы власти и быть готовым всечасно защищать их, но он должен быть соединен в своих видах во всей его массе; иначе при малейшем разделении польз разных его состояний, сил и его истощаются во взаимной борьбе их между собою и не дадут ему возможности противопоставить что-либо правительству.

Вот обстоятельства, кои во всех правлениях силы народные делают ничтожными и утверждают самовластие.

Рассмотрим, каким образом препятствия сии могут быть отъяты.

Во-первых, нет ничего нелепее и убийственнее для свободы, как раздробление состояний по промыслам их и исключительные права их. Правило сие можно назвать коренным уложением самовластия. В самом деле, какую бы силу народ ни имел в своем характере, естьли он будет раздроблен на мелкие классы, естьли каждый класс будет иметь свои особенные выгоды и преимущества, можно утвердительно сказать, что никто ничего иметь не будет; все будет управляемо неограниченною волею, коея знаменем во всех венах было: раздели и царствуй – divide et impera.

Итак, первый шаг, какой государство может сделать к ограничению самовластия, без сомнения должен состоять в том, чтоб силы его, не истощаясь взаимною борьбою состояний, соединялись бы все к тому, дабы уравновесить силу правительства.

Во-вторых, поелику нельзя себе представить, чтоб весь народ употребил себя, к охранению пределов между им и правительством, то по необходимости должен быть особенный класс людей, которой бы, стан между престолом и народом, был довольно просвещен, чтоб знать точные пределы власти, довольно независим, чтоб ее не бояться, и столько в пользах своих соединен с пользами народа, чтоб никогда не найти выгод своих изменить ему. Ето будет живая стража, которую народ вместо себя поставит на пределах государственных сил.

Итак, два только великие разделения можно допустить, в государстве ограниченном: высший класс народа, предуставленньй на стражу и охранение закона, и низший класс народа, разделенный имянем и наружностью, но пользами с первым соединенный.

Рассмотрим, во-первых, каким образом высший сей класс должен быть составлен, чтоб соответствовать великому своему предназначению.

I. Он должен быть независим в бытии своем ни от власти государя, ни от власти народа. Призывать в сей класс достойнейших по избранию народа было бы, может быть, всего справедливее, но это значило бы поставлять источник чести вне правительства, а сие противно первому и самому коренному его установлению, это бы значило, что народ, дав власть правительству наказывать пороки, ее дал бы ему средства награждать добродетели; а на сем основании никакое правительство не может ни действовать с силою, ни отвечать за свои действия. Ни страхом, ни деньгами добродетелей покупать не можно. Итак, предположение высшего класса, избирательного от народа, противно самому свойству силы ограничивающей, которая, как доказано выше, не должна действовать за пределами своими, но единственно на линии прикосновения.

Сходнее бы с порядком государственным было дозволить правительству облекать в избирательный высший класс по его усмотрению, но с нравом сим потерялась бы независимость сего класса, а с тем вместе потерялся бы и конец, для коего бытие его нужным предполагается. <…>

Находя, таким образом, то и другое предположение несовместимым, народы, опытом наученные, предоставили решить то случаю, чего не могли они решить ни в пользу свою, ни в пользу правительства. Таким образом, дворянство соделалось преимуществом рода. Таким образом, нелепое учреждение в самом себе стало политическою нуждою и освятилось обычаем.

Итак, чтоб высший класс народа мог служить ограничением верховной власти, первое его свойство должно быть наследственность или независимость бытия.

II. Второй характер высшего класса народа должен быть независимость лица и имения ни от власти народа, ни от власти правительства. Естьли бы высший класс народа подвержен был суду того или другого, он не мог бы хранить между ими равновесия, но естественно перешел бы на ту сторону, где страх его стоит и надежда.

1. Он должен составлять собою не место какое-либо, по избранию наполняемое, но целое состояние народа. Естьли бы состав его был избирательный, тогда более или менее всегда от власти правительства зависело бы его бытие, ибо правительство всегда нашло бы способ или уничтожить самое его избрание или так расположить его влиянию своего богатства и почестей, чтоб в выбор сей помещены были одни люди, ему преданные. Итак, стражи закона должны родиться таковыми; они должны иметь независимость бытия. Первое свойство высшего класса народа.

Отсюда происходит необходимость признанная во всех монархических правлениях, чтобы в массе народа были известные роды, коих преимуществом неотъемлемым должно быть охранение закона или посредство между народом и престолом.

2. Вторым свойством высшего класса должна быть независимость в местах государственных от назначений верховной власти. В самом деле, естьли места государственные (я различаю их от мест государевых) будут зависеть от назначения двора, каким образом можно предположить, чтоб состояние, коего виды любочестия зависят от одного лица, с сим лицом не было во всех случаях согласно. Я предполагаю, что собственность сего состояния неотъемлема и по государственному положению от самовластия двора не зависит. <…>

3. Третие свойство сего класса должно быть то, чтоб пользы его соединены были с пользами народа. Естьли сей класс при независимости его не будет иметь сего соединения, он соделается ужаснее, нежели самое неограниченное самовластие. Когда власть предержащая рассудит, преломив законы, отяготить народ нестерпимыми налогами и разделить корысть неправды с стражами закона, кто тогда противостанет сему насилию? Кто защитит права народа?

Когда и в каком государстве сторона человечества была сильнее стороны страстей и корыстолюбия? Отсюда происходит, что везде, где высший класс народа не был с ним тесно соединен в своих пользах, низший был в жесточайшем рабстве и унижении. <…>

Но каким образом положить сию связь между народом и особенным классом его? Весьма просто, естьли постановлено будет: 1) чтоб дети сих людей, исключая первородных, были в числе народа, тогда притеснять народ было бы притеснять собственных своих детей, 2) чтоб все то, что касается до имений сего высшего класса, ведомо было в судилищах, по избранию народа составляемых. Впоследствии изъяснится сие пространнее.

4. Но, дабы соединение сне высшего класса с народом не удалило его вовсе от действия престола и не разлучило бы их от общей связи, должно, чтоб знаки почестей его не только оставались бы в расположении правительства, но чтоб имело оно власть и возводить в сей класс определенное число отмеченных им людей. Сверх того, та же самая связь, которая должна существовать между народом и престолом, будет соединять с ним и высший класс, коего большая часть поколения будет и народе.

5. Высший класс народа, таким образом составленный, должен соединять в себе уважительную часть богатства государственного. Представляя собою силу народа и служа оплотом ему против самовластия, он должен и по самой наружности своей отражать на себе достоинство великого его звании. Бедность в настоящих политических системах не может почти быть совместна с уважением, а, тем менее, с духом независимости.

6. Сколь класс сей должен быть силен по политическому своему положению, столь же должен он быть и малочислен. Рассеянность сил на мелкие части всегда вредит их действию. Определив сим образом обязанности и права высшего состояния, нетрудно будет определить положение низшего класса народа. Народ есть все то, что не принадлежит к высшему малочисленному классу государства. Дети первого государственного чиновника, исключая первородного, должны принадлежать к народу.

Не может никакое сословие народа иметь исключительного права на владение какою-либо собственностию государстве, но все могут обладать тем, что ими в собственность приобретено. Народ должен участвовать в составе законов, ежели не всех, то по крайней мере коренных. Охранение законов, поелику оно требует действия постоянного и непрерывного, народ вверяет высшему классу, силу его в сей части представляющему. Все имении народа наследственны, но должности его все избирательны. Суд народа проистекает от равных ему.

Таковы суть общие черты, разделяющие государственные силы; подробности их зависят от коренных правил, кои по положению государства, по степени просвещения его могут быть различны; но общие сии черты должны быть везде, во всех веках и во всех ограниченных монархиях одинаковы. Спросят, может быть, какую силу государство, сим образом во внутреннем своем правлении устроенное, может противопоставить, когда государь предприимчивый и властолюбивый вздумает, опрокинув его коренные законы, испровергнуть права его и попрать его свободу?

Следующую: во-первых, никакое и самомалейшее нарушение закона не может произойти от правительства, чтоб оно в то же время не было примечено высшим классом народа, поставленным для охранения закона, и, следовательно, всем народом по естественной связи между им и сим классом существующей. Отсюда, голос ропота не будет частным отголоском неудовольствия, но голосом целого народа, а народ всегда и для всех ужасен, когда вопль его совокупится воедино; во-вторых, чтоб предупредить сие соединение, правительство естественно захочет усыпить стражу законов и, обратив притеснение на народ, рассыплет на высший класс его свои благодеяния. Но какие благодеяния могут заставить забыть отцов, что дети их страдают? И какие благодеяния могут обольстить людей, призванных от рождения их к чести, покрытых народным уважением и приобыкших к независимому богатству?

Третие. Естьли вместо того правительство обратит виды свои на притеснение одного высшего класса – он найдет всегда себе подпору в народе, в естественных связях их, в общем уважении. Наконец, четвертое. Естьли, презрев вопль народа и чувство страха, правительство дерзнет на все крайности, какие самовластие в лютости своей позволить себе может, какое тогда сродство против ужасов таковых может представить сей образ правления? Ответ на сие удобен, какое средство силы человеческие могут представить против Тамерланов и тому подобных чудовищ? И какие законы могли устоять, когда царства разрушались? Но, что здесь должно приметить, и что совершенно отличает благоустроенное монархическое правление от всех других, есть то, что самые кровопролитные внутренние смятения, повергающие республики в рабство, а деспотические правления приводящие в безначалие, в монархических правлениях подобны бывают сильным ветрам, кои, нанося частный вред, очищают всю массу атмосферы. Все преобращения в Англии заканчивались вящшим утверждением ее свободы.

Соберем здесь в одну точку зрения главные истинны, которые доселе мы проходили:

I. Законы суть правила, по коим силы государственные действуют к охранению лица, чести и имущества народного.

II. Чтоб законы были неподвижны, нужно, чтоб пределы сил правительства были непременяемо ограничены.

III. Расположение сих пределов есть образ правления.

IV. Образ правления есть внешний и внутренний.

V. Внешний образ правления не может удостоверить пределы сил.

VI. Сила правительства ограничивается равновесием сил народных. В сем состоит внутренний образ правления.

VII. Равновесие сил народных требует, чтоб они все одно имели направление, но чтоб власть, стерегущая пределы, была отделена и независима.

VIII. Прочие части народа должны быть совершенно равны в правах своих и составлять едино.

Заключим сие великою истиною великого человека: point de noblesse, point de monarchic (Montesquieu) и обратимся от сих общих рассуждений на Россию.

Я не знаю, какие предположения имели российские государи от времян Петра Первого на счастье России, но их всегдашнее старание было дать сему царству все внешние виды монархического правления и удержать в своих руках все неограниченное самовластие. Думали ли они в самом деле, что права и грамоты, на бумаге данные, составляют истинный образ правления; или находили нужным ознакомить сперва людей с имянами, чтоб впоследствии дозволить самое действие; или признавали в душе своей то справедливым, чего не решились на деле исполнить; или, наконец, не имея постоянного плана, действовали они по минутным вдохновениям; как бы то ни было, но ни в каком государстве политические слова не противоречат столько вещам, как в России.

Не говоря об установлениях государственных мест и судилищ, которые все покрыты монархическими видами, чего у нас по-видимому недостает в самом внутреннем образе правления? Сенат не назван ли хранилищем законов? Дворянство не есть ли урожденный их страж? Нет ли свободных состояний? Купечество, мещанство и самые поселяне казенные не имеют ли своих прав и преимуществ, не судятся ли своим судом и проч. и проч.?

Вот заблуждение, в которое впадают ежечасно наши площадные политики, когда позволяют себе умствовать о России. У нас все есть по наружности, и ничто, однако же, не имеет существенного основания. Естьли монархическое правление должно быть нечто более, нежели призрак свободы, то, конечно, мы не в монархическом еще правлении. В самом деле, не говоря уже о тщетности политического бытия разных государственных мест, что такое есть самое дворянство, когда лицо его, имение, честь, все зависит не от закона, но от единой воли самодержавной; не от сей ли воли зависит и самой закон, которой она созидает, одна сама собою? Не может ли она возводить и низводить дворянские роды единым своим хотением? Не она ли созидает суды, определяет высших судей, дает им правила и правила сии отменяет, или утверждает, по своему изволению? Не в ней ли весь источник чести я уважения; не ей ли принадлежат по самым словам закона все государственные богатства, все земли, все имущества и право частных собственностей; не есть ли право его только дозволенное; владельцы сии не суть ли ее наемники (usufruitiers)?